Второй шанс-IV
Шрифт:
Как он сам поведал под запись на диктофон, этот Костя действительно был его сослуживцем, и они вот уже четверть века поддерживали приятельские отношения, так что в Саратове наш водила оказался далеко не впервые. По словам Лексеича, сам он к криминалу раньше никакого отношения не имел, тогда как сослуживец уже успел отсидеть три года за грабёж, и вообще слыл шебутным малым, только удача до сих пор спасала его от более крупных сроков. И сейчас, когда не устоявший перед соблазном больших денег Владимир Алексеевич предложил поиметь музыкантов, тот сразу же согласился.
План
После поста ГАИ Лексеича снова скрутили, на этот раз просто уложив на пол в конце салона. Тот, правда, попытался оказать сопротивление, но Саня с Юркой, да и моя рабочая правая лишили его надежды на успех.
После этого за руль сел Казаков, и по пути мы тормознули у первого же попавшегося телефона-автомата. Общаться с Алибасовым решил сам, надеясь, что тот дома, а не снова просиживает вечер в ресторане. Вернее, ночь, поскольку на часах уже первый час ночи.
— Алё! — раздался в трубке хрипловатый голос основателя и лидера «Интеграла»
— Бари Каримович, это Максим Варченко… Прошу прощения за поздний звонок, но у нас тут случилось небольшое ЧП.
— Что за ЧП? Что-то серьёзное?
— Не телефонный разговор.
— Понял… Ладно, давайте ко мне домой.
— А вы один живёте?
— Хм… Ну сейчас у меня, скажем так, одна знакомая гостит, но если дело действительно важное, я на такси отправлю её домой.
— Лучше отправить, Бари Каримович, дело очень серьёзное.
— Ладно, — вздохнул он, — запоминай адрес.
Жил Алибасов, что меня откровенно удивило, в элитном районе Саратова, да ещё и в двухкомнатной квартире. Я-то был уверен, что всего несколько лет назад переехавшим из Казахстана музыкантам дадут что-то типа съёмного жилья, не исключено, даже поселят в коммуналках, но вот Бари Каримович, видать (как минимум для себя), сумел выбить шикарную жилплощадь. Шикарную — в смысле по нынешним временам, к тому же учитывая район, по габаритам она не производила такое уж серьёзное впечатление.
— Может быть, не стоит уголовников привлекать? — перед тем, как подняться к Алибасову, сделал робкую попутку отговорить меня Гольдберг. — Кто его знает, чем всё может закончиться…
— Отступать поздно, вперёд, на баррикады!
В общем-то, я и сам понимал, что решать наши проблемы за счёт криминалитета — не самый лучший вариант. Ещё неизвестно, сколько эти ребята попросят за свои услуги, так может случиться, что овчинка не будет стоить выделки. Либо сделают всё по дружбе, из уважения к Алибасову, но кто знает, вдруг когда-нибудь попросят об ответной услуге? И хорошо, если это будет просьба бесплатно выступить на юбилее какого-нибудь авторитета.
Однако другого выхода я пока не видел. Был бы обоеруким — мог попробовать как-нибудь при помощи того же Саньки и
К Алибасову поднялись я и Гольдберг, остальные остались в автобусе, заодно карауля связанного Лексеича.
— Ну выкладывайте, что такого у вас стряслось, ради чего мне пришлось деваху вот с такими дынями выгнать в ночь? — с напускной обидой пробурчал лидер «Интеграла».
На рассказ у меня ушло минут десять, в доказательство я предложил послушать аудиокассету с признанием водилы. Бари не отказался, и когда запись закончилась, мотнул головой:
— Да-а, ну и влипли вы… Хорошо хоть живы остались. Значит, просите договориться с кем-нибудь из авторитетов? Хм… Так-то это были… хм-хм… не совсем настоящие авторитеты.
— То есть? — не понял я.
— Да это цеховики гуляли да крупные саратовские спекулянты. Понятно, у них есть какие-то подвязки с криминалом, но не уверен, что настолько серьёзные, чтобы воры за вас вписались по полной.
— Вот же бл…, — хлопнул я себя по колену здоровой рукой. — Выходит, зря мы вас ночью дёрнули. Эх, был бы хоть пугач какой, можно было бы этих гадов на испуг взять.
— Погоди-ка, — оживился вдруг Алибасов. — Есть у меня как раз из числа цеховиков один знакомый, имеет небольшой подпольный цех по пошиву дублёнок, тоже, что удивительно, поклонник нашей группы, я у него дублёнку по себестоимости брал. Звать его Ашот Вазгенович. Живёт он в пригороде, и как-то приглашал меня пострелять по банкам из настоящего револьвера времён чуть ли не Первой мировой. Купил ещё у себя в Армении с рук, так, говорит, на всякий случай, ещё и несколько пачек патронов взял.
— И что, он сможет одолжить?
— Ну-у, не знаю, но попробовать попросить можно. Спит, правда, скорее всего уже, но выхода нет.
Спустя минуту Алибасов уже общался с этим самым цеховиком.
— Ашот Вазгенович! Да, Алибасов… Извините, что так поздно звоню, тут у меня люди сидят, которым нужна помощь. Но это не совсем телефонный разговор.
В общем, вскоре мы снова садились в автобус, теперь уже в компании с Алибасовым, покосившегося на связанного, с кляпом во рту водителя.
— Хм, у вас тут и впрямь всё серьёзно. А кто за рулём? Вы? Ну, тогда я сяду на переднее пассажирское, буду показывать, куда ехать.
Ехать пришлось на окраину города, Ашот Вазгенович обитал в собственном двухэтажном доме с высоченным каменным забором, из-за которого была видна лишь часть второго этажа. В калитку был встроен электрический звонок, маленький и толстенький хозяин выкатился к нам лишь через пару минут после того, как Алибасов надавил кнопку из коричневого пластика.
— Здравствуй, дорогой! Это те самые люди, которым нужна помощь? — спросил он, глядя на стоявших позади Алибасова меня и Гольдберга. — Заходите, серьёзные дела на улице не решаются. Если они действительно серьёзные. Только тихо, мои все спят.