Второй шанс. Америка и мир (сборник)
Шрифт:
И все же определяющей характеристикой документа, более четко сформулированной в проекте, но имеющей отражение и в окончательном варианте, был упор на силу Америки и на ее обязательства в традиционном понимании. Авторы уделили много внимания тому факту, что распределение сил в мире изменилось с исчезновением Советского Союза, но проигнорировали как новые возникающие параметры глобальной политики, так и возможность наполнить новым содержанием существующие международные институты, ослабленные холодной войной. После окончания холодной войны мир ждал чего-то более целенаправленного, более драматического, более зримого. Одна только сила не могла больше сдерживать пробудившиеся устремления народов, которые хорошо знали, что именно им не нравится, но чьи желания были пока смутными, противоречивыми и легко управляемыми ложными пророками.
Итак, главный недостаток Джорджа Г. У. Буша
Роберт Браунинг писал: «Предел возможностей человека должен быть превзойден, иначе для чего нужны Небеса». К 1992 году добившийся замечательных успехов дипломат и победоносный воин превратил свой многообещающий призыв к новому мировому порядку в переиздание более знакомой старой имперской версии.
4
Беспомощность благих намерений
(и цена снисходительного отношения к собственным слабостям)
Нет больше разделения между внешним и внутренним – есть мировая экономика, мировая окружающая среда, мировая проблема распространения СПИДа, мировая гонка вооружений – они затрагивают всех нас.
На заре XXI века свободный народ должен теперь избрать путь для формирования институтов информационной эры и глобального общества.
Сегодня мы должны принять неумолимую логику глобализации.
Глобализацию нельзя ни задержать, ни предотвратить. Это экономический эквивалент таких сил природы, как ветер, вода.
Поезд глобализации нельзя развернуть назад.
В отличие от своего предшественника президент Билл Клинтон обладал глобальным видением. Исторический детерминизм, свойственный концепции глобализации, превосходно сочетался с глубоким убеждением Клинтона в том, что Америка, для того чтобы именоваться «незаменимой мировой державой», должна также обновить и саму себя. Внешняя политика для Клинтона была в основном продолжением внутренней. Через несколько лет он вспоминал, как был удивлен тем, как мало внимания внутренним делам уделял президент Буш в ходе предвыборной кампании 1992 года. Вся страна видела, как однажды во время президентских дебатов Буш нетерпеливо поглядывал на часы. Казалось, внутренние вопросы нагоняли на него скуку. Это впечатление помогло Клинтону формировать свою предвыборную стратегию и политику в период его президентства.
Внутреннее обновление стало, таким образом, главной задачей Клинтона в его первый президентский срок. Но поскольку внешние проблемы нельзя было игнорировать, Клинтон сделал акцент на глобализации, создав удобную формулу, соединяющую внутренние и внешние дела во взаимосвязанную задачу, а это некоторым образом освобождало его от обязанности проводить четко сформулированную, строго определенную внешнеполитическую стратегию. Поэтому глобализация стала темой, которую Клинтон проповедовал с апостольской убежденностью как дома, так и за границей. Во время визита во Вьетнам в ноябре 2000 года он назвал глобализацию «экономическим эквивалентом силы природы», а несколькими месяцами раньше, выступая в Думе России, заявил, что для сегодняшнего мира «определяющая черта – глобализация».
Относительное понижение приоритета международных дел в политике Клинтона подчеркивается (быть может, и непреднамеренно) поразительным контрастом между мемуарами Джорджа Г. У. Буша и Клинтона. Почти шестисотстраничный том Буша, написанный вместе с его советником по национальной безопасности, посвящен – с вполне обоснованной
Перефразируя знаменитый афоризм Клаузевица «война есть продолжение политики другими средствами», можно сказать, что Клинтон в отличие от Буша действительно рассматривал внешние дела как продолжение внутренней политики. Это сказалось и на внешнеполитических решениях, принимавшихся при нем, и на подборе главных фигур, занимавшихся внешней политикой. Уже первые сделанные Клинтоном назначения – советника по вопросам национальной безопасности (Энтони Лейк), государственного секретаря (Уоррен Кристофер) и министра обороны (Лес Аспин) – создавали двойственное представление: его команда была явно либеральной по своим взглядам, внимательной к гуманитарным вопросам, восприимчивой к проблемам внутренней политики, но не была склонна к персональной, бюрократической или военной зашоренности. Лейк был слишком озабочен углублением гуманитарного кризиса в Африке. Кристофер, значительно старше Клинтона по возрасту, пользовался большим уважением как человек, избегавший подчеркивать собственное положение и известный своей общительностью. (В Вашингтоне о нем в шутку говорили: «Он у нас такой жизнелюб».) Аспин был опытным политиком, хорошо разбирающимся во внутренних вопросах, с быстрым и ищущим умом, но не имел опыта в стратегическом планировании или в решении крупномасштабных организационных проблем. Ни все вместе, ни по отдельности они не имели желания торопить президента с разработкой программы внешней политики.
Во время второго срока с небольшим запозданием произошли некоторые изменения. К тому времени президенту пришлось заниматься делами более интенсивно, и его внешнеполитическая команда активизировала свою деятельность. Новым советником по национальной безопасности стал Сэнди Бергер, искушенный политик, приятель Клинтона еще со школьных лет и поэтому более уверенный в себе и энергичный. Новый госсекретарь Мадлен Олбрайт была решительной сторонницей расширения НАТО и более четкой геополитической ориентации деятельности СНБ с упором на Европу. В дальнейшем, когда югославский кризис вылился в крупномасштабный силовой конфликт, эта ориентация сыграла важную роль. Билл Перри, ставший министром обороны еще в период первого президентства, был известным специалистом в военных вопросах. Во время второго срока его сменил Билл Коэн, бывший сенатор-республиканец, придавший работе в сфере обороны и национальной безопасности оттенок двухпартийности.
Более заметные изменения по сравнению с президентством Буша произошли в механизме управления. Характерной чертой стиля Буша было управление по вертикали, осуществлявшееся узким кругом лично известных президенту лиц под его непосредственным контролем или под контролем «второго я» президента, его сдержанного и осторожного советника по вопросам национальной безопасности. Трудно представить манеру руководства более непохожую на стиль Буша, чем стиль Клинтона. Он нарушал большинство принятых правил, и его было трудно охарактеризовать. Обсуждения внешнеполитических вопросов в Белом доме при Клинтоне больше походили на то, что немцы называют «кафеклатч», обменом сплетнями, чем на процедуру принятия политических решений высокого уровня. Они выливались в долгие совещания без строгой повестки, редко укладывающиеся во временные рамки, с неожиданным появлением в качестве участников различных сотрудников аппарата Белого дома. Некоторые занимались главным образом внутренними вопросами и присутствовали на заседаниях СНБ по собственному желанию, произвольно включаясь в обсуждение вопросов внешней политики. Президент, особенно в течение первого срока, скорее был одним из участников, чем руководителем с решающим голосом, и когда совещание наконец заканчивалось, часто оставалось неясным, какие же решения были приняты и были ли они приняты вообще. Это усложняло жизнь советника по национальной безопасности, потому что не было уверенности, что после принятия решения последуют необходимые скоординированные действия.