Второй шанс
Шрифт:
– Если их ругань станет неразборчивой, побежим разнимать, - наматывая мокрую тряпку на швабру, предупредил Лин.
– Алексей дерётся с девчонками?
– Удивился Степан, мывший единственное в комнате окно.
– Только с Катькой. Да она на всех кидается, если её разозлить! А мы что? Приходится отбиваться, пока глаза не выцарапала!
– Она... очень своенравная личность, - подобрав наиболее нейтральное определение, заметил Карпатов.
– Ага! Своенравие у неё отовсюду так и прёт!
– Отчего-то развеселился Лин.
Тем временем скандал разрешился без лишнего кровопролития. Что-то
– Ну, как у вас тут?
– Заглянув в комнату, поинтересовался Лёшка, выглядевший, словно выжатый лимон.
– Да вот, почти закончили.
– Отрапортовал Лин.
– Только мебели тут маловато.
– Нормально, - отмахнулся Степан.
– Есть где спать и работать, остальное приложится.
– Конструктивный подход, - одобрил Лёшка, - жаль Катька не по этой части!
– Что, ни до чего не договорились?
– Спросил Лин.
– А то ты её не знаешь! Я уже начинаю подумывать, а не написать ли заявление администрации, чтобы её куда подальше переселили.
– Общество должно заботиться даже о самых слабых его элементах, - явно процитировал кого-то Лин.
– Опять твоя восточная демагогия? Хорошо, она тебя не слышит, а то за 'слабый элемент' язык бы выдрала.
– Не выдрала бы, моё каратэ сильнее!
– А ты проверял?
– Возможности пока не было.
– Молись, чтобы и дальше не было. Катька - мастер запрещённых приёмов.
– Каких, например?
– Тут же заинтересовался Степан. Он никогда не упускал возможности пополнить свой арсенал.
– Ты когда-нибудь видел, как выкручивают брови?
– Э-э... нет.
– А Катька так может!
Общежитие вмещало до восьми человек и, с появлением Степана, собрался полный комплект. С соседями ему удалось познакомиться только за ужином. Самым старшим был пятнадцатилетний Алексей. Он то и считался здесь за главного. Лину и Сидни было по тринадцать, но из-за слишком разного круга интересов они нечасто общались. Если с Лином всё понятно, то Сидни являлся тем, кого принято называть ботаником. Одевался он неопрятно и имел торчащие во все стороны рыжие кудри. Младшим же был Вовчик, которого Степан застал ранее за видеоигрой. На этом мужская половина общежития заканчивалась, и шли девчонки: десятилетняя Марта, тринадцатилетняя Тося, и, собственно, Катька, которой недавно стукнуло четырнадцать. Она, кстати, проигнорировав свою очередь стоять у кухонного автомата, на ужин не явилась, видимо выражая, таким образом, протест. Против чего она протестует, Степан так и не разобрался.
Во время ужина, бывший разведчик старался узнать как можно больше о своих соседях и их образе жизни, не сболтнув при этом ничего лишнего о себе. Теперь же он валялся на своей раскладушке и, уставившись в потолок, анализировал добытые факты. Прежде всего, ему была непонятна система заселения общежития, в котором дети не разделялись ни по полу, ни по возрасту. При этом было удивительно наблюдать, что они худо-бедно да уживались вместе! Степан не мог представить достаточно объективные причины, по которым школьная администрация позволяла детям существовать фактически без присмотра. Может они разделяли мнение Мастерсов, относительно приучения к самостоятельности с малолетства? Или же это
– Как он тебе?
– Спросил Алексей, оставшийся вместе с Лином убирать со стола.
– Брат твой? Да вроде нормальный парень.
– А он... не показался тебе немного странным?
– Ну, я даже не знаю... Какой-то он серьёзный и молчаливый. А вообще, он мне понравился - в боевых искусствах разбирается и знает про даосизм и конфуцианство!
– Разве не странный круг интересов?
– Ничуть. Или ты и меня странным считаешь?
– Ладно, замнём про это. Меня другое беспокоит.
– Что именно?
– То, как он про свою жизнь в детдоме рассказывал.
– А что не так то?
– Он ведь всё в общих чертах описал! Ни одной смешной ситуации или какого-нибудь интересного случая! Даже про воспитателей не упомянул! Говорил, будто доклад читал!
– Может ему просто тяжело об этом вспоминать. Вдруг ему там туго пришлось, например, прессовал кто.
– Знаешь, я его всего ничего знаю, но такое ощущение, что прессовать такого себе дороже. А если бы ему вспоминать об этом не хотелось, он бы вообще избегал говорить на эту тему.
– Ну, возможно. Только к чему ты вообще этот разговор завёл?
– Не знаю, - пожал плечами Лёшка, - странно просто. Зачем кому-то косить под детдомовца?
– А ты уверен, что он косит?
– Ну, у меня есть такое ощущение.
– А допустим, и косит, то что?
– Значит, пытается что-то от нас скрыть.
– Только то, что, по его мнению, нам не нужно знать. У каждого есть что-то такое. Да и не думаю, что это может быть чем-то серьёзным, его же твои родители взяли. Если они считают, что всё в порядке, то и тебе не стоит волноваться.
– Да я и не волнуюсь. Просто выражаю сомнения.
– Сомнения неподкреплённые фактами - есть ничто!
– С умным видом продекламировал Лин.
Она, стараясь не шуметь, прокралась по коридору. Ориентируясь на свет уличного фонаря, идущий через окно, Катька добралась до интересующей её двери. Подёргав ручку и, убедившись, что дверь заперта, она достала из кармана маленькую проволочную петельку и тонкий гвоздик. Открывать такие простые замки она умела с закрытыми глазами. Всё-таки хорошо, что школа на всём экономит - с магнитными замками куда больше хлопот.
Раздался тихий щелчок, и она проникла в комнату. Раскладушка находилась у дальней стены, но стоило ей пройти несколько шагов, как включился свет.
– Здравствуйте, - раздался за спиной вкрадчивый голос.
А я то по своей новообретённой детской наивности полагал, что день, наконец, закончился, - вздохнул про себя Степан.
Катька развернулась на пятках. Заспанный новичок стоял, прислонившись к стене рядом с выключателем, и сверлил её взглядом.
– Здоровей видали!
– Нагло отозвалась она.
– Ты что меня здесь специально ждал?