Второй Шанс
Шрифт:
Но на глупые вопросы не было времени. Я открыл Свойства Питомца и рванул на помощь к Мель. У нее оставалось всего 2% Жизни. Потеря такого количества опыта была недопустима. Во мне даже намека на сострадание после «сгорания души» не осталось. Но самое страшное в том, что я этого даже не осознавал. В руках материализовался Лабрис Минотавра и в тот же миг обрушился на кокон. Но так, чтобы не навредить при этом питомцу. Не хватало еще, чтобы Мель погибла от моих рук. Точный горизонтальный разрез и кокон раскрыл свои объятия.
Внутри находилась раненая драконица. Ее некогда зеленая чешуйчатая шкура окрасилась бурыми пятнами, из глаз текли слезы, а перепончатые крылья зияли рваными
– Слава богу, успел. Если бы она умерла, - бросил я озлобленный взгляд на окровавленного блондина, - то ты был бы следующим.
За первым зельем последовало второе, за вторым третье и так до 87% Жизни. Теперь ей ничего не грозит. Осталось залечить раны блондина и можно возвращаться к Климову. У меня почти не осталось зелий, так что придется подключать Мель. Пускай использует на нем свое Целительное Дыхание и поставит парня на ноги. Я переживал, что Мель откажется помогать мучителям и придется тратить уже седьмое по счету Базовое Зелье Жизни, но все прошло на удивление гладко. Облачко переливающегося белоснежными искрами тумана вырвалось из пасти драконицы и окутало изуродованное тело парня. Жизнь человека обычно не превышала семидесяти-восьмидесяти единиц, а Целительное Дыхание единовременно восстанавливало пятьдесят единиц и двадцать пять в течение следующих тридцати секунд.
– Скоро будет как новенький, - сказал я себе и посмотрел на Мель, которая ожидала от меня похвалы, как вдруг голова закружилась, конечности налились свинцом и мир утонул во тьме.
Глава 21. Апостолы и пророчество Саркамейна
Пять дней спустя. Центральная городская больница №6. В коридорах третьего этажа сегодня было необычайно тихо. Не было слышно топота ног посетителей, пересудов старушек в очереди на процедуры и озорного смеха детворы, гоняющейся из одного конца коридора в другой. А все потому, что на двери висела табличка, гласящая, что третий этаж закрыт на неопределенный срок и вход туда строго воспрещен. Ни тебе объяснений причины происходящего, ни примерного времени снятия запрета. Ничего этого не было. Даже персонал больницы и тот был не в курсе причины закрытия целого этажа.
Работники на вопросы особо любопытных отвечали обычно следующим образом:
– Распоряжение главврача. Подробностей никто не знает.
Только главврач, четыре врача и несколько медсестер знали настоящую причину. Да и то в общих чертах. Но сказать об этом никому не могли. Всех их заставили подписать соответствующие документы и если бы они кому-нибудь проболтались о том, что там видели, то не только потеряли работу, но и отправились за решетку. Все, что им было известно, являлось государственной тайной и каралось по всей строгости закона.
В угловую палату подальше от входной двери вошел статный человек средних лет и с порога спросил у пожилой женщины в белом медицинском халате, стоящей у кровати больного:
– Добрый день, Антонина Сергеевна. Как у него сегодня дела?
Этим человеком был Климов. Женщина-врач оторвала задумчивый взгляд от карты секретного пациента и незамедлительно ему ответила:
– Так же, как и вчера. Без изменений. Николай Сергеевич, может, вы нам все-таки расскажите, что с ним произошло? Я уже сорок два года работаю врачом и еще ни разу
– Ставите на нем крест?
– с металлом в голосе спросил у нее Климов.
– Боюсь, что так. Мы перепробовали все возможные варианты, но не смогли даже замедлить течение болезни, - ничуть не испугавшись, ответила ему опытная и чего только не повидавшая на своем веку Антонина Сергеевна.
Но Климов на многое и не надеялся. Не только современная медицина оказалась бессильна после того скандального инцидента в лесу. Бестия даже отдала купленный у NPC в локации восьмидесятого уровня Камень Исцеления. Он был необычайно редким и появлялся только в момент обновления магазина, да и то в единичном экземпляре. Бестия выложила за него триста пятьдесят золотых монет! Огромная сумма денег для игрока семнадцатого уровня. Особенность Камня Исцеления заключалась в том, что он полностью восстанавливал шкалу Жизни и снимал любые отрицательные эффекты. Но даже он не помог.
Климов сегодня пришел не столько справиться о здоровье пациента, сколько узнать прогнозы и доложить обо всем Жарову:
– Антонина Сергеевна, сколько у него осталось времени?
– Сложно сказать, - туманно ответила она.
Но его такой ответ не устраивал:
– Мне нужны сроки. Вопрос первостепенной важности. День, неделя, месяц?
Антонина Сергеевна еще раз быстренько просмотрела историю болезни и тяжело вздохнула. Прогнозы выглядели неутешительными:
– Если не будет никаких изменений, то от четырех до шести дней. Точнее сказать не могу. Особенно при такой ненормальной скорости регенерации тканей. После вчерашней операции у него даже шрамов не осталось. Такого просто не может быть! Николай Сергеевич, он точно человек?
Но Климов не мог ответить на этот вопрос. Хотя ему и не пришлось. В комнату как нельзя вовремя вошла медсестра, чтобы сменить больничную утку и Климов спешно ретировался, сославшись на срочные дела. Он уже привык оставлять врачей без ответов.
На первом этаже у регистратуры начальника службы безопасности СОКМ дожидался Савин, который не стал вместе с ним подниматься наверх, а вместо этого хихикал и отвлекал от работы молоденьких медсестер. Внешние данные Казановы позволяли ему захватить их полное внимание. Он так увлекся, что даже прошляпил появление друга, за что в итоге и поплатился. Климов решил проучить Савина и отвесил ему при очаровательных свидетельницах смачный подзатыльник.
– Эй, ты что творишь?! Я ведь и ответить могу, - театрально потирая ушибленный затылок, в шутку пригрозил ему Савин.
Но Климов был не в том настроении, чтобы подыгрывать, и вместо этого обратился к медсестрам с просьбой:
– Девочки, не могли бы вы оставить нас наедине?
Гарем Савина тотчас разбежался кто куда, а сам он с укором посмотрел на Климова и сказал:
– Нет, ну что ты за человек такой?! Мы же сутками торчим на работе, на личную жизнь времени совсем не остается, а ты еще и редкие моменты счастья обламываешь. Мне почти сорок, а дома никто не ждет. Помнишь, что Тамара из бухгалтерии сказала про развлечения? Нам с тобой не мешало бы время от времени выбираться из проклятого бункера и просто наслаждаться жизнью. Кто знает, может ты только что будущую мачеху своих детей или того хуже мою потенциальную жену прогнал.