Второй шанс
Шрифт:
— Сестрёнка, ему всё равно либо Ветров, либо Гюрятинич расскажут. Так пусть лучше от очевидцев узнает, как там и что на самом деле было.
— Так, заходим в дом, детишки. Согреетесь, пообедаете, а уж потом будете рассказывать о своих приключениях. — Заключил Завидич, подталкивая нас к двери.
— Вещи. — Напомнил я.
— Я занесу. Быстро в дом. — Дядька Мирон был непреклонен.
— Не утащишь. — Хихикнул я. Ну да, за происшествие в парящем городе, Гюрятиничу пришлось отпускать Хельгу "на берег" во время всех следующих стоянок "Феникса" в портах.
— Кирилл! — В этот раз в голосе Хельги послышалось явное возмущение… и стеснение. Ха!
— Я же как лучше хочу. — Разведя руками, проговорил я и, получив лёгкий подзатыльник от дядьки Мирона, с глубоким вздохом сожаления перешагнул через порог дома.
На третьем заходе, Завидич уже не был так уверен в правильности своих действий. Из прихожей до гостиной, где мы устроились, весьма отчётливо доносилось его ворчание. Хельга краснела, бледнела, но нарушить приказ отца не осмелилась, и на помощь ему не рвалась.
А я вовсю наслаждался чаем с ватрушками, которые выставила на стол искренне обрадовавшаяся нашему возвращению тётушка Елена, и ждал обеда, прислушиваясь к бормотанию Завидича и пытаясь вычленить из доносящихся до нас звуков текст загибов.
До истории о том, как Гросс прикинулся получателем груза, мы добрались только после ужина. И дядьке Мирону явно не понравилось услышанное. А уж когда речь зашла об итальянских работорговцах… Единственное, в чём я погрешил против истины, так это в том, что взял все четыре "жмура" на себя. Точнее, попытался. Не прокатило. Завидичу было достаточно взглянуть на Хельгу, задать пару уточняющих вопросов… и всё. Нет, не умеет сестрица врать. Категорически.
Впрочем, дядька Мирон хоть и хмурился и явно был недоволен, но обвинять в чём-либо свою дочь не стал. Он, молча, поднялся с кресла, подошёл к прячущей глаза Хельге и, подняв её за плечи с дивана, крепко обнял.
— Ты всё сделала правильно. — Завидич поцеловал дочь в лоб и, выпустив её из объятий, повернулся ко мне. Смерил долгим взглядом, качнул головой и вздохнул. — А ты… шалопут, конечно, но за то, что дочку спас, мой тебе поклон.
И действительно поклонился… Чёрт! Как будто я мог поступить иначе?!
В этом плане я и высказался… попытался. Дядька Мирон, предельно внимательно выслушав мой лепет, только кивнул и, поняв неловкость момента, тут же переключился на другую тему.
— Я смотрю, вы помирились, а? — Мы с Хельгой переглянулись, пожали плечами… и одновременно кивнули. Завидич только хохотнул, увидев эту пантомиму.
— Помирились. — Улыбнулась сестрица и с ехидцей добавила. — Правда, Кирилл до сих пор не желает понять, как важно в наше время пристойно выглядеть… и то и дело норовит зарыться в какие-то железки, вместо того, чтобы заняться своим гардеробом.
— Кто бы говорил! — Фыркнул я. — Можно подумать, это я на каждой стоянке требовал выгонять из трюма "Изотту", и то и дело доставал Архипа разговорами о двигателях… Или это я на стоянке в Париже приобрёл себе четыре технических комбинезона разных расцветок
— Ну, братец… — Слов у Хельги не хватило, и она, под громогласный смех дядьки Мирона запустила в меня диванной подушкой. Мазила.
А на следующий день, мы с Хельгой поехали за жалованьем. Естественно, на "Изотте". Правда, перед этим, девушка настояла на том, чтобы мы заехали в её любимое ателье. В ответ, я только плечами пожал. Мало ли, что ей понадобилось? Может, решила пятый комбез себе заказать… с рюшами.
И поначалу, так оно и было. Хельга ушла в соседнюю комнату, где, как я помню, обычно проводятся все измерения и примерки, но уже через несколько минут, выпорхнувшие оттуда работницы ателье, потребовали моего присутствия.
Метры, иголки, ткани… ненавижу. Но пришлось терпеть. В конце концов, не ссориться же мне с Хельгой, прямо там? Это было бы как-то совсем по-детски.
— Не дуйся, братец. Так надо. — Высказалась девушка, когда мы вновь оказались в мобиле. Кому надо? Зачем надо? Ноль ответов. Только улыбнулась и прибавила ходу. Ну и чёрт с ним со всем.
Жалованье я получал в числе последних. Как новичок. Но удивляться или тем более обижаться не на что, таков порядок. Собственно, Хельга тоже получила деньги последней… из офицеров.
Но вот когда о попойке мне напомнил капитан, я удивился. Как-то, мне казалось, что матросы организуют свою гульбу… отдельную, так сказать. Ошибся.
— Это традиция, Кирилл. После каждого рейса мы собираемся всем экипажем в большом зале управления. Так что, будь добр, завтра к шести быть на Малой Садовой, восемь, в головной конторе. — Гюрятинич, который, опять же, по традиции, раздавал жалованье экипажу собственноручно, пожал мне руку и, подмигнув, договорил тихим голосом, — пожалуйста, сообщи Мирону Куприяновичу, что я хотел бы заглянуть к вам в гости через два дня. Только так, чтоб Хельга не знала. Хочу сделать небольшой сюрприз.
— Это совершенно необязательно, Володя. — Прогудел у меня из-за спины знакомый голос. Хм, дядька Мирон?
— Доброго дня, Мирон Куприянович. — Улыбнулся Гюрятинич и осёкся. Я обернулся. М-да уж, кажется, улыбаться в ответ Завидич не собирается.
— И тебе не хворать, Володенька. — Проговорил дядька Мирон и кивнул мне. — Кирилл, ты иди, пожалуй, Хельга уже в машине ждёт. Прокатитесь по городу, погуляйте… А я тут с капитаном побеседую.
— Понял. — Я попрощался с явно напрягшимся капитаном и направился к выходу.
— А ты, Володенька, будь любезен, позови своих мудрых помощников. Я хочу узнать, кому из вас троих пришла в голову гениальная мысль послать юную девушку и желторотого пацана на смерть. И разговор у нас будет до-олгий. — Эти слова я услышал, уже закрывая дверь в кабинет, и поёжился. Кажется, у кого-то назревают большие проблемы…
Но если сравнивать с грядущим походом по магазинам, в компании Хельги… Не-е. Лучше два часа в примерочной, чем беседа с возможным мордобоем в исполнении дядьки Мирона.