Второй шанс
Шрифт:
Он ещё какое-то время наблюдал за эфиркой, опасаясь, что она снова что-нибудь спросит. Глаза у неё оказались орехово-зелёные, слегка раскосые – действительно типичная каэлидка, да и разговаривает смешно и с дурацким акцентом. На светлой коже в декольте, там, куда она себя ткнула, осталось красное пятно.
Она как будто забыла о его присутствии, переключившись на содержимое тарелки, но то и дело бросала взгляд куда-то ему за спину, где сидели остальные учителя, и взгляд этот становился всё более непонимающим. Джейсон вернулся к чтению, но тут же был прерван вопросом:
– Что за тип в зелёном
– Гайр. – Не пришлось оборачиваться, чтобы понять, о ком речь. – Артефактор. Мудак.
– Подожди, – она снова задумчиво нахмурилась, – Адриан Гайр?
– Наверное… – Как будто он должен помнить всех по именам.
– Тот самый Адриан Гайр, известный учёный, создатель артефактов? – окончательно забыв про свою обиду, оживилась девушка – как там её зовут, Оливия? – Мы учились по его книгам в Фаэранте!
– Пишет какие-то монографии, – припомнил Джейсон.
– Он же мировая знаменитость!
– Он мудак.
– Почему?
– А почему ты про него спросила?
Она фыркнула, но потом снова опасливо покосилась в сторону учительского стола:
– У него злобный вид. Не могу понять, он правда на меня смотрит или так кажется. Как будто сейчас бросится и придушит голыми руками! Это как-то обидно… У него, наверное, что-то с мимикой, да?
– Это тоже.
В случае Гайра внешность не была обманчивой. Он мерзко выглядел, имел мерзкий характер и издавал мерзкие звуки в своей комнате. К сожалению, если на наружные стены замка Макдуф не пожалел породы, то о внутреннем делении на помещения, видимо, не подумал заранее, и стены оказались тонкими. В соседи Джейсону достались Гайр и Бертемар, так что если за одной стеной не кряхтел артефактор, то за другой орал кот.
– Расскажи про других учителей? – переключилась каэлидка. – В фисташковом пончо – моя соседка, я видела её, когда выходила. Мы вроде как немного поболтали, но она так и не представилась. Травница, кажется?
– Госпожа Бертемар. Чокнутая, но безобидная. У неё жирный кот.
Он не знал, что ещё сказать о тихой старушке, но собеседнице хватило.
– Да, я видела кота, такой огромный! И его зовут Агенобарб! – Похоже, кот привёл её в восторг. – Он выскочил в коридор, когда госпожа Бертемар открыла дверь, и куда-то умчался, а она страшно ругалась, говорила, что теперь школьники его поймают и будут – как она выразилась – творить с ним непотребства…
– Традиция такая, – не стал вдаваться в детали Джейсон, хотя она смотрела круглыми глазами, явно не зная, что и думать. – С Макдуфом за столом, – продолжил он, по-прежнему не оглядываясь, – Сорхе. Преподаёт преобразования, презирает всех, кто недостаточно одарён. Кто там ещё?
– Импозантный мужчина в фиолетовом камзоле.
– Кайтель, иллюзии. Сравнительно нормальный.
– Вы общаетесь?
– Нет, – удивился Джейсон, – зачем?
Она внимательно на него посмотрела.
– Люди иногда так делают. Ну, знаешь, разговаривают друг с другом, ходят в гости, вместе посещают всякие… – она осеклась. – А здесь есть… что-нибудь? Театр? Музей древностей? Ежегодная ярмарка?
– «Лось форштевня».
– Что?
– Кабак. На острове.
Судя по выражению лица, единственная достопримечательность её не слишком воодушевила.
– На острове – это где деревня со стационарным
– Да, Шанн-эй. Других тут нет. Там портал, кабак, барахольщик.
– Звучит… – она закусила губу, мучительно подбирая эпитет, – …многообещающе.
Джейсон снова уставился в книгу.
– Добро пожаловать.
***
– Ого, да у нас тут повелитель воздуха!
Высокая женщина в белых одеждах скорбно качает головой.
– Вырождение стихии видеть ещё больнее, чем полную бездарность, – говорит она низким голосом преподавательницы преобразования энергии. – Бросай его к остальным, вот и посмотрим. Если он хоть чего-то стоит, то выберется.
К остальным?..
Плотный дым забивается в горло. Ноги лишаются опоры, он не понимает, где верх, где низ, но где-то рядом – смерть, и его несёт туда, как в водоворот. Он отчаянно молотит по воздуху руками и ногами, не зная, поможет ли это вырваться. Магия – нужно использовать магию! Но он понятия не имеет как. Он может только махать руками, как сумасшедший пловец, в неистовых попытках отбросить себя подальше от опасности.
Вдруг всё прекращается. Неужели получилось? Он на твёрдой земле, смерть где-то позади, ещё близко, но слишком далеко, чтобы достать.
Он поднимает глаза и умирает от ужаса. Чёрная тень стоит прямо перед ним, дышит морозом и ненавистью.
Дождь льётся за шиворот, пронзает кожу миллионом иголок, пробирает холодом до самых костей, не даёт двинуться с места. Зря он не дал бросить себя в огонь. Лучше было сразу умереть. Лучше было…
Тень поднимает единственную руку. Он не знает, что именно произойдёт, но это страшнее всего на свете.
Записывать скучную лекцию не было никакого настроения. С силой нажимая на ручку, Альберт густыми штрихами закрашивал левую половину разворота тетради, представляя, что перечёркивает то зловещую чёрную фигуру, то худое лицо женщины в белых одеждах. Женщину он однажды нарисовал, думал так избавиться от навязчивого образа. Он не мог сказать, похоже получилось или нет, потому что не помнил черты – только длинное белое одеяние, прямые тёмные волосы и исходящую от неё злобу. Вот это ему неплохо удалось передать. Страх, вместо того, чтобы уйти, обрёл физическое воплощение, и листок пришлось сначала порвать, а потом сжечь. С тех пор он не рисовал то, чего боялся.
– И пятого августа пятьсот восемьдесят второго года, – бесцветным голосом вещал господин Дженкинс, – был подписан мирный договор. Условия. За Иннсдерре остаётся территория от Северного моря до Понны на юге…
На доске висела обычная бумажная карта, один уголок отогнулся.
Альберт закрасил уже половину листа.
И кто додумался поставить историю первым уроком в первый учебный день сентября? Хотя и в любой другой день жалко тратить время на немагические предметы. Альберт чуть не с начала летних каникул уже ждал четвёртого курса, когда у них будет наконец боевая магия и ещё что-нибудь новенькое. И что вместо этого? Увидев вчера в расписании историю первым уроком, он решил её проспать, пожертвовав даже завтраком, лишь бы начать год сразу с чего-то более захватывающего. Но кошмар заставил проснуться ещё до будильника, так что проще было пойти на историю, чем искать себе другое занятие на утро.