Второй шанс
Шрифт:
Она вошла. Я бросила единственный взгляд на её лавандовую шерстку, гриву в красную полоску и в любящие розовые глаза. Она улыбнулась точно, как в прошлый раз, когда я присягала служить и защищать Стойло Девять Девять. Это был один-единственный раз, когда я видела её слезы на публике. Наши глаза блестели от слез.
Затем перед моими глазами пронеслось видение её головы, насаженной на кол. Я ощутила запах хлора. Я услышала, как Миднайт кричит слова, что бесчисленным эхом раздавались в моих ушах.
Я закричала и на мгновение снова была в Пустоши. Была в разбитом и темном мире. Его чудные книги гнилым мусором
Я не могла быть нигде.
* * *
— Нет, Блекджек. Нет… — всхлипывала Скотч Тейп, пятясь все дальше и дальше и забиваясь в уголок спальни в Звездном Доме. Тварь, что была Глори… притворялась Глори… валялась переломанной кучей в луже крови. Рампейдж была на лестнице, её голова была намертво насажена на перила. Я привязала её, чтобы регенерация не смогла вытолкнуть их. Она оказалась почти такой же крепкой, как и настоящая Рампейдж.
Оставался еще кое-кто.
— Нет, Блекджек! Нет! — завопила она, беспомощно подняв копыта.
Копыта поднимаются. Копыта опускаются. Копыта поднимаются. Копыта опускаются…
* * *
— Как у тебя дела, Рыбонька? — тихим голосом спросила Мама, глядя в чашку чая перед собой, пока мы сидели во внутреннем дворе. Она не трогала чай, собственно, как и я. Мы просто сидели вдвоем, наблюдая, как остывает чай в чашках. Понадобилось четыре попытки, чтобы я, наконец, смогла провести с ней время, не съезжая при этом с катушек.
В Хэппихорне это зовется прогрессом.
— Безумно, — ответила я, рискнув глянуть на неё, затем быстро отведя взгляд. Хорошо, никаких резких воспоминаний о наколотой голове. — А насколько безумно — зависит от того, что скажет Сангв… эээ… доктор Трублад. — быстро добавила я, пытаясь хоть как-то подсластить пилюлю.
— Прости, — мягко произнесла Мама, — Не нужно было спрашивать.
— Ничего, — отозвалась я, протянув к ней копыто. Она замешкалась, ожидая звуковой сигнал. Последовал утвердительный, и она сжала мое копыто своими. Сестры позволили мне оставить свободным только одно копыто.
— Я просто… я… это мне нужно извиняться.
— О нет, я провинилась гораздо сильнее тебя, — сострила Мама, мы обе кратко рассмеялись. Очень кратко, довольно натянуто и закончился смех вздохом. — Не нужно было мне заставлять тебя идти по моим копытам. Нужно было прислушиваться к тому, что ты сама хотела. — Она нежно погладила мое копыто. — Твоя музыка никогда не казалась такой уж… важной. Не в сравнение с работой в охране.
— Ну, учитывая, что в Девяносто Девятом у нас не было особого выбора, думаю, теперь это уже не важно. Если честно… быть Охранницей не так уж и плохо. Как-никак… — Я рискнула бросить еще один взгляд на неё, но она просто моргнула. Это длилось всего пару мгновений… но в течение этих мгновений она, казалось, полностью погрузилась в мысли.
Потом мгновение исчезло.
— Как-никак, Охрана спасает пони, — сказала она точь-в-точь,
Я не знала что сказать. Сомневаюсь, что смогла бы вести подобную жизнь. Не сейчас. Ни когда бы то ни было… Я лишь заплакала и кивнула.
Она обошла стол и обняла меня. Прозвучало несколько тревожных звоночков вместе с санитарками, спешно вбежавшими во двор.
— Не волнуйся… мы все уладим, — пообещала она мне на ухо. Но в этом было что-то неправильное. Моя Мать никогда бы так не поступила. Стойло всегда было в приоритете! Я была сдвинутой! Но… меня это не заботило. Я обняла её… сильнее… еще сильнее, мое дыхание становилось все более сбивчивым. Но я не могла её отпустить. Просто не могла, даже несмотря на то, что она пыталась вырваться. Санитарки изо всех сил старались отнять мое копыто от её шеи. Но я не могла отпустить её.
Ведь она приведет все в норму, правильно?
* * *
Похоже, встреча с матерью привела к рецидиву. Меня вновь посадили под замок и привязали в комнате, неподвластной времени. Сестры втихаря обсуждали мою «нестабильность». Но страхи о моих попытках нападения никуда не исчезли… просто потому, что мне было наплевать. Где я раньше была в Пустоши, сейчас я просто лежала на матрасе, уставившись в потолок. Все же, я дергала ремни просто потому, что это было лучше, нежели лежать неподвижно, словно труп.
Пришла Харпика, без жалоб помыв меня и переодев. Кобылка практически ничего не делала и не говорила о себе.
— Доктор хотел провести с вами очередной сеанс. Если вы, конечно, не против, — тихо сказала Харпика. — В розовом саду во дворе будет концерт, если вы захотите посетить его.
Я не слишком-то и хотела. Это место мне совсем не нравилось. Пациенты тупо пялились в пространство или говорили между собой. Они перенесли слишком много изменений памяти и ужасов войны. Хэппихорн не был предназначен для лечения. Подозреваю, что Трублад прилагал значительные усилия со мной только потому, что я была тем долгожданным пациентом, который действительно может поправиться. Для остальных находившихся здесь пони — это была клиника для безнадежно больных, место, чтобы держать их подальше с глаз, пока они не умрут.
Харпика молча стояла, я нахмурилась и глянула на неё. Затем она внезапно добавила:
— Играет Октавия.
На ум пришли воспоминания плакатов, виденных мною в её апартаментах, и представлении, что она дала в особняке Блюблада. Я отлично помнила её музыку…
Хорошо. Ради этого определенно стоило вылезти из постели.
Одна из санитарок, Маллет, единорожка карамельного цвета, пристегнула меня к креслу-каталке. Затем мы снова отправились по коридору.
Внезапно меня ударило взрывной волной… тем не менее, я не сдвинулась. В одно мгновение все пони исчезли, как и ремни вместе с креслом-каталкой. Я сидела на полу, ошеломленно моргая, на роге чувствовалось отсутствие подавляющего магию кольца. Больница была пуста, и каждая поверхность в пределах моего зрения мерцала. Что только что произошло?