Второй шанс

Somber

Но я не сомневалась, что в этой темноте за пределами их света существовало и нечто незыблемое.

Я снова взглянула на мир за спиной. Его окружало совсем немного мерцающих огней, и создавалось впечатление, словно весь он покрыт паутиной из причудливых теней. Некоторые из огней избегали её… но остальные, похоже, крепко увязли в этой тёмной паутине, окутавшей всё и вся. Свет этих вращающихся сфер не мог достигнуть поверхности мира, как ни старались они отыскать прореху в этом скоплении тьмы и теней.

Это

что ещё за чертовщина? Призрачные копыта обняли меня ещё крепче, и краем уха я услышала рождение новой ноты. Она звучала в унисон с пульсацией звезды с сияющей бело-голубой короной. Пони… хотя, нет. Аликорна. Гордого, величественного и прекрасного. Он распростёр свои крылья и запел. Его громкий и душераздирающий голос заполнил собой всё это бескрайнее пространство. Тени и всё, что пряталось в их глубине, отпрянули в испуге при звуке этого гордого голоса, заглушившего собой все остальные. Я ожидала, что звезда, в конце концов, выдохнется и возьмёт передышку, но этого не произошло. Наоборот, её голос звучал всё громче.

Пока не достиг уровня, когда все остальные мелодии этих светящихся созданий полностью утонули в нём, а сам он причинял уже почти физическую боль. Я ждала, что и этот аликорн взорвётся, как все прочие до него, позволив чему-то новому занять его место. Вокруг вились озорные огоньки, пытаясь запутать его и оборвать эту тягостную ноту, но он лишь презрительно полыхнул на них, сжигая дотла. Громче! Громче! Создавалось впечатление, что это создание пытается заполнить всю вселенную своей невыносимой нотой! Аликорн затрясся от жуткого напряжения, и его песня превратилась в истошный вопль!

А затем он взорвался. И это был отнюдь не мягкий всплеск животворящего света. Нет, этот взрыв вышел жёстким и неистовым, отозвавшись эхом в самых дальних уголках вселенной. Эта смерть оказалась совсем не похожей на гибель других светящихся созданий: аликорн не пожелал делиться своей жизнью, и образовавшееся на его месте облако начало быстро сжиматься. Его некогда голубое сияние постепенно редело и тускнело. То, что совсем недавно было яркой звездой, затвердевало и превращалось в нечто тёмное и основательное. И оно продолжало кричать, нарушая стройность мелодий, звучавших вокруг него. Духи были бессильны остановить его. И ни одна из их песен не могла прорваться через этот крик. И когда общая песня оборвалась, начала распространяться тьма.

Наконец, голубое сияние полностью исчезло с небосвода, погрузившись прямо в кричащую массу. Оно пело свою собственную зловещую песню, всё быстрее и быстрее исчезая в этом мрачном сгустке тьмы, и две эти мелодии, сближаясь, неистово сражались друг с другом. С грохотом голубое сияние исчезло в яркой вспышке, и вопящий сгусток развалился. Осталась лишь тьма и искорёженное ядро, пульсирующее, подобно сердцу из чёрного металла. Его крик, теперь уже жалкий и еле слышный, летел через эту непроницаемую для звёзд тьму.

Но по какой-то случайности совсем рядом оказался мир, зелёный и изобилующий крошечными пятнышками света. Искорёженные останки потянулись к нему, ускоряясь всё сильнее, и вонзились прямо в высочайшую, покрытую вечными снегами горную вершину. Чудовищный

взрыв сотряс этот пик, разнося его на мелкие обломки, разлетевшиеся во все стороны. В воздух поднялся огромный столб раскалённого шлака и пламени, который затем обрушился на землю постоянно расширяющимся кольцом тотального разрушения. Соседние горы также содрогнулись и рухнули, извергая из себя столбы неистового огня и бушующие потоки лавы. Леса превратились в пылающие костры. Моря оказались отравлены пеплом и обломками звезды. Небо затянули мрачные тучи. Эти хрупкие пылинки и их наивные песни угасли в одно мгновение.

От удара, вокруг мира образовалось кольцо из обломков, которые, слипаясь воедино, притягивали к себе крошечные пятнышки жизни. И вот уже над почерневшим камнем вращались солнце и луна. Передо мной промелькнули целые эпохи, и я увидела, как сквозь поредевший облачный слой к обугленной поверхности пробился первый солнечный луч. Мёртвые моря были тихи и неподвижны, разрушенные горы наконец перестали сотрясать катаклизмы. В том месте, где на планету обрушилось ужасное сердце, образовался огромный кратер, заполненный чёрным камнем. Это сердце, насытившее свою злобу, дремало теперь, понизив своё пение до зловещего шёпота. Пошёл дождь, смывая пепел и смрад и превращая кратер в огромное озеро тёмной воды.

Под чередующимися солнцем и луной начали пробиваться крошечные ростки новой жизни, со временем превратившиеся в бескрайние степи и леса. Мир снова начали заселять насекомые и рыбы, а затем появились и более крупные и развитые животные. Мир постоянно менялся, росли и разрушались горы, и на планете опять расцвела жизнь. Крошечные пятнышки жизни снова начали напевать свои незамысловатые мелодии. И со временем их песни становились всё сложнее и гармоничнее. Хитрые духи снова воцарились в мире, направляя и вдохновляя всё живое. Их песни достигали самых отдалённых уголков этого мира… кроме одного.

В чёрном озере зашевелилось погребённое там сердце. Оно вздрогнуло, разрушая окружающие горы, и чёрная вода вылилась в море. Сейчас сердце было бессильно, ему оставалось лишь напевать свою полную ненависти ноту и ждать. В кратер беззаботно просочилась жизнь, и вскоре там уже ничто не напоминало миру о делах минувших дней, кроме одинокого гранитного утёса, возвышающегося в центре, словно надгробная плита. Затаясь глубоко под землёй, зловещая звезда ждала своего часа. Обессиленная, лишённая своей ужасной мощи.

Но затем пришли зебры со своими песнями и танцами. Они строили здесь дома и храмы и возвели в итоге целый город. Большинство из зебр даже не подозревали о том, что покоится у них под ногами… но некоторые мучались по ночам кошмарами, рождёнными пением звезды. И через эти страдания родилась магия, тёмная и отвратительная. Стихли песни. Замерли танцы. Жители облачились в тёмные одежды, и вскоре их храмы зазвонили с резонансным гулом. Земля разверзлась, и фрагменты звезды были перекованы в страшное оружие. Зебры позабыли свои былые песни, подпевая теперь в унисон лишь ужасному тону звезды. А тот с их помощью становился всё сильнее, пока не возвысился от омерзительного бормотания до крика.