Второй, третий… последний 2
Шрифт:
…Вот так и получился человек, зрение которого настроено на поиск фруктов и леопарда в зелёной растительности, а тот самый самовозгордившийся разум не может победить древнюю часть, говорящую, что темнота — это страшно. Наши пальцы эволюция создала не для того, чтобы печатать на клавиатуре, а речь и слух расположились в одной довольно узкой полосе частот. Прямохождение освободило руки, но подарило варикоз, геморрой и межпозвоночную грыжу.
И опять, уже сам человек приклеивает технические протезы на то древнее основание, доставшееся не только праобезьян, но что-то ещё и рыбообразных предков, обитавших в океане.
Собственно
Самое непосредственное. Прорыв — это замена базы. Той самой примитивной части, вокруг которой настроено столько всего интересного и полезного, на «правильную», то есть ту, которую человек сам выбрал как необходимую. Осознанно выбрал. Отсюда и необходимость озарения, что всего лишь делает чужой опыт личным. Можно прочесть тысячи свитков и думать, что понял, но не принимать их содержимое как личное. И только некий случай, особый опыт, может слить чужой и опыт с личным. Чужие желания со своими.
Последовательное развитие — это движение в сторону чистого разума, к полному контролю каждой клеточки тела, а потом и полному отказу него, от примитивных потребностей вроде еды и сна. Только так можно выйти за рамки «клетки разума» — уничтожить её. Но разум не может существовать без носителя — мир-то материальный, а он в нём чужак, пришедший из высших сфер. Без тела он тут же отправится домой, в обиталище иных таких же бестелесных сущностей. А потому постепенно из физического тела создаётся энергетический суррогат. Работа тонкая, требующая понимания гармонии и того, что действительно необходимо, а от чего можно избавиться как от мешающего, какие надстройки можно сделать. Это ведь далеко не так очевидно, как может показаться. Вспомнить хотя бы эксперимент с удалением аппендикса у младенцев.
Когда путь только начат, будущее ещё туманно. Как можно предвидеть последствия, которые вызовет отказ, скажем, банально от волос на голове? Может лысых не брут в Рай? А если серьёзно, то этап не зря называется Заложение Основы (2). Именно в этот момент формируется фундамент, на котором будет строиться будущее развитие. Станешь монстром сейчас — дальше будешь только углубляться в отклонение от человеческой природы.
А некоторые не слишком разумные пришельцы из иного мора нахватали себе дополнительных приспособлений, на которые стандартная, проверенная поколениями, методика не рассчитана. Как понять, полезны они или в будущем будут только мешать?
Отсюда вывод: или избавиться от них и воспользоваться стандартной техникой, или придумать новую. А третий вариант — воспользоваться помощью неведомого существа — лучше не рассматривать. Нет к нему доверия.
* * *
— Госпожа, мне нужно вернуться в Окраинную деревню, — когда процессия полетела обратно, Алекс обратился к Морозной Ночи за разрешением. Всё-таки он её подчинённый, хоть и позволяющий себе некоторые вольности.
— Зачем тебе туда? — женщина очень удивилась, ведь считала, что Алекс убежал из диких краёв с радостью.
— Нужно забрать кое-какие вещи, — расплывчато
— А ты уверен, что сможешь от меня сбежать?
— Зачем убегать? Я только туда и обратно, — лицо мужчины выражало щенячью преданность и честность.
— Не строй рожи! Я и так знаю, что вернёшься, и не думаю об этом. Мне гораздо интереснее, что тебе там нужно. Ну же, проси у меня артефакт для хранения.
— Как вы догадались?!
— А как ты не догадался, что артефакт, который тебе нужен, не может активировать практик твоего уровня?
Мужчина призадумался. Это правда. И что теперь делать? Делиться? Вот уж чего не хотелось бы!
— Сколько вы возьмёте за работу курьером?
— Четыре пятых!
От такой наглости Алекс чуть с меча не свалился! Уже в который раз?
— Десятая часть ваша, — скрепя сердце процедил он.
— Отлично. Договорились! — улыбнулась морозная Ночь, которой не был нужен жалкий кусок Небесного Железа. Её разбирало любопытство. Не только касательно того, сколько металла спрятал Алекс, но и очень хотелось посмотреть на деревенских жителей, когда они встретят Бао Лая о Лай-Га.
Только вот она и представить не могла, о каких количествах сокровищ идёт речь, и особенно о том, какие открытия её там ждут.
* * *
В столичный филиал прибыли все вместе и без каких-либо задержек в пути. Морозная Ночь коротко отчиталась пред главой Филиала. У него свои подчинённые, пусть с них спрашивает подробности. Да он и сам не горел желанием задерживать посторонних на своей территории. Тому свидетельствовало то, что он не стал затягивать с приглашением на аудиенцию и назначил её на следующий же день. А уже через два, четыре практика отбыли в секту. Для порядка они какое-то время летели в нужном направлении, а потом повернули в сторону деревни Окраинной, о которой в столице знали разве что какие-нибудь мелкие клерки в департаменте по сбору податей. И то не достоверно: сборщики налогов из смертных в те края опасались заходить.
Прибытие четверых бессмертных прямо с неба вызвало панику у деревенских жителей.
Вождь и шаман ползали на коленях и причитали, что не ждали так рано сборщиков налогов и у них ещё ничего не готово. Простые жители хватали любопытных детей и тащили их с улицы в дома. Даже скотина и та верещала в хлевах, чуя настроения хозяев.
«Какие же они неприятные на вид!» — Алекс рассматривал тела, подвергшиеся лёгкой мутации и подмечал изменения в энергетике. С некоторого времени он решил вести записи касательно этой темы. Память у него прекрасная, но так информация лучше структурируется, легче поддаётся анализу. Наверное, повлияла привычка работать со справочниками в табличном стиле из инженерского прошлого.
— Дяди, вы нас не узнаёте? — спросил Балалай.
Шаман и вождь робко подняли глаза и взглянули на Великого Бессмертного. Потом на девушку:
— Бао Лай? Бао Лай-Га? — первым догадка промелькнула в голове шамана. — Вы стали такими… такими…
Правильного слова он так и не подобрал.
— Хотелось бы с мамой увидеться, — сказал мальчик глядя свысока на склонившихся мужчин.
— Конечно-конечно, Бессмертный, — залопотал вождь заискивающе. — Я провожу!
— Мы помним дорогу, дядя, — вождь от этого обращения дёрнулся: