Вторжение 2

Никонов Андрей

Выстроившиеся шестиугольником истребители сформировали в центре образовавшегося цветка условный центр масс, а потом, когда торпеды, потерявшие связь с нашим летательным аппаратом, в нем увязли и потеряли цель, в свою очередь, вдарили по штурмовику. Хорошо, что мы успели отлететь достаточно далеко, взрыв был сильный и отлично видимый.

– Вовремя мы оттуда убрались, - сказал я равнодушному телу на буксире. – Акт второй.

Челнок и штурмовик разделяли какие-то сотни километров, пять истребителей повернули обратно, к базе, а один, чуть изменив курс, пролетел почти впритык, и в космосе, где-то в стороне от нас, появился ещё один яркий объект.

– Мы умерли, - продолжал я комментировать. Два скафандра с маскировкой в пустоте

практически не видны, обнаружить их можно, только если точно знаешь, что надо искать именно в этом месте, мы двигались к кораблю, и оставалось только надеяться, что тем, кто управляет истребителями, лень нарезать круги по безвоздушному пространству. – Мир нашему праху.

Так и получилось. Последний истребитель вернулся на базу, пролетев от нас так, что только руку протянуть, двадцатикилометровую. Те пять, что уже были там, ненадолго зависли, видимо, подбирая пилота из повреждённого бота, и, дождавшись шестого, начали разгон в сторону звезды.

Десантный скаф был оборудован обычным маневровым двигателем, и если бы мы просто висели в пространстве, то его бы хватило, чтобы подлететь к кораблю. Но мы летели со скоростью почти в двадцать километров в секунду, уходя от цели чуть в стороне и заходя ей в зад – если смотреть то направление, куда корабль двигался. По моим прикидкам, с учетом собственного вектора движения нашей базы, пролететь мы должны были буквально в пяти километрах, в вакууме скорость нашу никто не ограничивал, так что затормозить не было почти никакой возможности.

Я мог бы пострелять из десантной пушки, но импульсов для полноценного сброса скорости явно не хватало. Так что пришлось опять воспользоваться маневровым. Постепенно корректируя курс, наша с Йоланой сцепка направилась прямо к кораблю. Но не точно в него.

Пришлось рискнуть. Если модуль до сих пор был на месте, и показатели сканера масс на зондах врали, мы, считай, уже превратились в органическое месиво – скафандр тоже имел предел прочности. Других вариантов не было, энергетический страховочный захват такой скорости бы не выдержал все равно, хотя относительная была ниже абсолютной в десять раз. И через двадцать две минуты после того, как челнок взорвался, мы врезались в обманку.

Материал, из которого был сделан кожух, выдержал, скафандры – тоже. Километровое облако спружинило, принимая нас в свои неласковые объятья, от перегрузки я почти не потерял сознание, а когда кое-как пришёл в себя, мы болтались рядом с базой. Захват плотно приклеил нас к оболочке, которая даже не повредилась, оставалось только пробраться на корабль. Где нас должны были ждать еда, вода, медкапсула и, наверняка, враги.

В наш корабль можно было зайти через ангар, где хранились и обслуживались штурмовики, через шлюз снабжения, постоянно закрытый, и через пробоину в десантном отсеке, которую я впервые увидел, когда Тойо с подружкой вели меня к сенарду. Будь Йолана в сознании, я бы с ней посоветовался, может, какие-то тайные тропы существовали, но напарница признаков жизни не подавала, даже аптечка считала её мёртвой. Значит, часть биоадаптеров уже отключилась, остались только встроенные в синтетический организм приспособления, поддерживающие работу мозга на минимальном уровне. Мозг на запросы аптечки ожидаемо не отвечал – все-таки обычная черепушка и многослойная защита, это две большие разницы.

Пришлось рискнуть. Кое-как пробравшись по корпусу корабля к десантному отсеку, я осторожно выпустил зонд-разведчик, в скафе было два таких, с небольшим радиусом действия. Внутрь запускать его не стал, отправил по контуру пробоины, на первый взгляд внутри было тихо и спокойно. Несколько тел, явно неживых, судя по повреждениям – у одного не хватало головы, висели в вакууме. Значит, и вращение отключили, гравитация отсутствовала.

Но что-то мне в этом спокойствии не понравилось, бывает такое, что вот нет ничего

особенного в приличном месте, бармен методично протирает бокалы, клерк среднего звена кидает в себя шот за шотом, сидя у стойки, девочки вешаются на клиента, на танцполе двигаются кто во что горазд, стриптизёрша спокойно собирает чаевые, а все равно, стрёмно соваться, и точно, через двадцать-тридцать минут начинается перестрелка, и ты сидишь под столиком, моля высшие силы, чтобы тебя не задело шальной пулей. Или заходишь в пустую якобы квартиру вслед за девушкой, и в середине процесса из пустоты появляется здоровенный негр с мачете, решивший вдруг вернуться домой, посмотреть, как там его подружка поживает, и ты отдаёшь и бумажник, и смартфон, и деньги с чип-кольца, потому что лезвие огромного ножа уже надрезало кожу на твоей шее.

Нет, определённо, интуиция у меня и раньше была.

Пробоина образовала небольшую полость в контейнере для энергоячеек, туда я Йолану и поместил, закрепив фиксаторами, если помрёт, значит, такая у неё судьба, но специально я этому способствовать не буду. Даже наоборот.

И полетел к ангару, шлюз был открыт, но рядом ещё и технический проход был, через который можно было выйти наружу. Или войти.

Мембрана, задерживающая воздух, легко меня пропустила, снаружи атмосферы нет, это в другую сторону она была жёсткой и неуступчивой. А вот в нужную мне – поддалась. В ангаре были и воздух, хоть и довольно разреженный, и небольшая гравитация, но от скафандра я избавляться не спешил. Прямо напротив шлюза оставался один сигарообразный штурмовик, возле него стоял незнакомый мне человек в синем скафе, такой я у солдат Конфедерации видел, с убранным шлемом и готовым к атаке оружием – закреплённые на предплечьях излучатели и кинетическая установка на плече. Возле ближней переборки двое в комбинезонах техников что-то сортировали в ящике.

Меня пока никто не заметил, но это был лишь вопрос времени, хоть и с отключённой системой опознавания, скаф все равно оставался оружием, на которое другой скаф должен был среагировать, только я пересеку невидимую черту, до которой оставалось метра два. Или прицелюсь, действовать надо было быстро.

Чужой боец дёрнулся, выворачивая правую руку к проходу, почти в мою сторону, я было уже поставил защиту, как вдруг в ангаре появились двое синтов из пилотов, не вступая в переговоры, они тут же открыли огонь из энергетических пистолетов – тупой поступок, с тем же успехом они могли из рогатки пулять. Двое техников спрятались за ящик, прочный, заряд, который в него попал, только дыру прожег. Боец, не заращивая шлем, и не двигаясь, выпустил веер стрелок-ракет, добавив очередью плазмы. Бой получился коротким и совсем не зрелищным, защиты у синтов не было, и плазма легко прожгла комбинезоны, а короткие снаряды просто разорвали жителей Союза на кусочки.

Но этого времени мне хватило, чтобы включить целенаведение, и выпустить собственные ракеты. Пять штук одна за другой ушли прямо в бойца. Не знаю, как тот среагировал, вскинув руку, и выпуская облако защиты, только все пять взорвались буквально в метре от него. Противника откинуло назад, легкий скаф и слабая гравитация сыграли против бойца – фиксаторы на подошвах в случае опасности тут же отключались. И вот тогда шестая ракета разнесла его голову на кусочки.

– Первый – пошёл, - я оттолкнулся, изображая перекат, и выпустил очередь в высунувшихся техников.

Докатился так до штурмовика, и скрылся за ним, держа двух вероятных противников на прицеле.

Те тоже затаились, но потом не выдержали.

– Эй, - позвал один из них, стараясь говорить как можно громче – в разреженном воздухе звук распространялся слабее. – Ты ведь из оставшихся? Парень, мы свои, этот гад заставил нас делать то, что он говорил. Смотри, у нас нет оружия.

Он приподнялся, показывая, что руки пустые, а на держателях комбинезона нет ничего, кроме ремонтного оборудования. Оно тоже могло урон нанести, но только не мне.