Вторжение драконов. Последняя битва

Хеннен Бернхард

— Нет, я должен, и я хочу этого. Это ведь и мои друзья, — он указал на топор. — Я молюсь, чтобы судьба подсказала мне выход и дала возможность не делать этого, — и прежде чем она успела что-либо возразить, он подбросил монету. Поймав ее, он замер на миг, держа ее в кулаке, вознес короткую молитву альвам, и разжал ладонь. Монета снова лежала головой мертвого князя вверх. Хорнбори вздохнул. — Да будет так.

— Тем не менее, я попытаюсь освободить их, — упрямо заявила Амаласвинта.

— Желаю удачи.

Та кивнула, повернулась и направилась к коридору, соединявшему уединенную

пещеру с системой туннелей под горой. Когда она обернулась в последний раз, Хорнбори лишь поднял руку в знак прощания. Карлик прекрасно понимал, что женщина надеялась, что он все же пойдет с ней. Ходила она с тяжелым сердцем. Некоторое время она будет горевать, но в конце концов снова примет его, в этом он был уверен. Она не забудет, что он дважды дал судьбе шанс изменить все. Это ему еще зачтется.

Хорнбори поднес монету к губам и поцеловал ее. В который раз она оказала ему немалую услугу. Как хорошо, что он так близко сошелся с чеканщиком Глубокого города... Старый пропойца сделал для него особенную монету, в обмен на бочонок самогона, и на обеих сторонах ее был изображен лик Старца в Глубине. Только глупцы способны предоставить свое будущее одной судьбе!

Он перевернул песочные часы, стоявшие на полу неподалеку от колоды. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как весь песок пересыпался? Четверть часа? Или, быть может, чуть поменьше?

Хорнбори перевернул часы, посмотрел на тонкую полоску пересыпающегося песка. До последней встречи с Галаром оставалось менее трех часов. Лучше быть готовым к этому. Хорнбори убрал монету обратно в кошель, взял топор, поставил на колоду новое полено и изо всех сил, взмахнул палаческим инструментом.

Просто пустой звук

Галар промокнул последние остатки соуса с большого серебряного подноса, на котором еще только что лежала спинка куропатки. Обед, который велел подать Эйкин, был действительно вкусным! Гламир тоже приложился хорошо, и как раз откинулся на спинку стула, не преминув довольно отрыгнуть. И только Нир не сумел проглотить ни кусочка.

– Позор — пропадать такой еде, — заявил Гламир, разглядывая пятно соуса на своей бороде.

– Что же теперь будет с Фраром? Нир в отчаянии заламывал руки. —Ведь я нужен малышу. У него ведь нет матери! Никого, кто позаботился бы...

– Так, хватит уже! Ты действительно думаешь, что Эйкин прикажет отрубить нам головы? Да никогда в жизни! Титул Старца в Глубине дается на время. Он становится князем после выборов. Неужели ты думаешь, что он взойдет на свой трон снова, если прикажет казнить драконоборцев? Он злится на нас, хочет помучить. А потом начнет вести переговоры и расскажет, чего хочет на самом деле, — довольный Галар положил кусок хлеба себе в рот. Он так пропитался соком, что по уголкам рта потекло. Наслаждаясь вкусом, карлик закрыл глаза. Давненько он не ел такой вкусной еды.

– Ты уверен? — На Нира было жалко смотреть.

Что стало с его другом, хладнокровным стрелком? Возня с ребенком полностью изменила его.

– А ты как думаешь, Гламир? — обернулся Галар к калеке-кузнецу. — Он ведь твой

князь. Отрубит нам Эйкин головы или просто хочет попугать?

Гламир сидел, развалившись в кресле и задумчиво ковырял ногтем в зубах.

Не знаю… Моя башня ему небезразлична. Не так уж много есть нормальных, кто готов спуститься к изумрудным паукам к вернуться от оттуда живым. Нет, я не думаю, что он прикажет убить нас. Вся его болтовня насчет казни — просто пустой звук. Возможно, он лично придет за нами, еще немного подурачится, а потом с эскортом сопроводит в угорь, на котором мы должны будем вернуться обратно в башню, — карлик вздохнул. — Я бы многое отдал за то, чтобы еще раз увидеть небо н выпустить одну из наших стрел в по-настоящему крупного дракона.

Гилару тоже неприятно было думать о бесконечных спусках под воду. Изумрудные пауки не причинили ему вреда. Наоборот, они спасли ему жизнь, когда Гламир бросил его подыхать. И, несмотря на это, он был бы рад никогда больше не залезать в бочонок для спусков под воду. Он еще не перестал верить в мечту об охоте на дракона! Гламир догадывался, что Эйкин может обмануть их. Он не хотел оставлять их в Железных чертогах, и не позволит им отправиться на охоту, просто потому что он — чертов трус Им придется вернуться в проклятую башню. Там они для него опасности не представляют. Однако кузнец и его команда были готовы к такому предательству. Нужно только выбраться отсюда...

— Мы должны выяснить, куда они дели Фрара, — пробормотал себе под нос Нир.

«Только о ребенке и думает, — раздраженно подумал Галар. — Самое время сплавить малыша какой-нибудь бабе. Не дело это для мужчин — вечно возиться с маленькими детьми. И для малышей тоже нехорошо». Они кормили его драконьей кровью! Каждая пробирка по стоимости была равна своему весу в драгоценных камнях. Даже думать было страшно о том, какое состояние они влили в Фрара. Такой крови им никогда больше не получить. А для алхимических опытов она сейчас ой как пригодилась бы!

– Может быть, о нем позаботится Амаласвинта.

Нир застонал.

– Это нехорошо! Очень нехорошо! Она окажет на него плохое влияние.

– А мне кажется, что с ней Фрару будет лучше всего! — вмешался Гламир, почесав промежность. — Лично я многое отдал бы зато, чтобы пососать ее грудь. Малышу можно даже позавидовать.

Худощавый мастер-стрелок одним прыжком оказался на ногах.

— Ты... — с трудом перевод дух Нир и густо покраснел. — Ты...

— Вес в порядке! — Галар встал между Ниром в Гламиром, который, как ним в чем не бывало, продолжал преспокойно сидеть в своем кресле.

— Я заткну его поганый рот! Ни он, ни его грязные мыслишки не запятнают чести малыша. Он…

— «Не запятнает грязными мыслями честь малыша», — передразнил его Гламир. — Это как? Неужели он испачкается, если я буду говорить о нем? Что-то я не представляю себе этого. Или ты думаешь, что он ссыт от радости в штанишки, когда думает о тугих титьках?

— Ты! — Нир, который на первый взгляд казался довольно слабым карликом, потому что был очень худым, был поразительно силен. Особенно когда приходил в ярость. Галар едва удержал его.