Вторжение с Ганимеда
Шрифт:
Пол изменил курс, потом изменил его еще раз, затем увеличил скорость до опасных трехсот миль в час. Деревья теперь проносились под ними так быстро, что они вряд успели бы увернуться от какого-нибудь лесного великана.
Радио буквально взорвалось:
— Неопознанный ионокрафт, определенно вражеский! Только что сбил две наши патрульные машины. Всем патрульным сосредоточиться в секторе «С». Стрелять на поражение.
«В нашем положении есть и приятная сторона, — сказал себе Пол. — Хуже оно уже быть не может».
Но он ошибался.
В это мгновение откуда-то спереди из темноты вынырнула
На сей раз каким-то чудом Полу удалось выровнять аппарат, и тот, все еще отчаянно рыская из стороны в сторону, все же начал набирать высоту. Он бросил взгляд на Джоан, Перси Х и Эда. Их всех оглушил удар, может быть, они потеряли сознание. Ионные решетки машины были здорово покорежены и в любой момент могли отвалиться. Похоже, машина быстро теряла мощность. Он с горечью отметил, что сможет удерживать ионокрафт в воздухе еще всего несколько минут. «Скорее всего, — мрачно подумал он, — придется садиться и дальше плестись пешком».
И как раз в этот момент радио снова очнулось:
— Неопознанный ионокрафт окружен! Всем патрульным кораблям открыть огонь на поражение!
— Настало время, — сказал Хранитель Времени, — подключиться к трансляции Общего Разума с родного мира, сэр. — Нервный маленький сущик указал на транслятор-усилитель в углу кабинета администратора.
— Что? — пробормотал Меккис.
— Сэр, вы уже в третий раз за этот месяц пропускаете слияние. Как же вы узнаете, что происходит дома?
— Сейчас у меня есть дела поважнее. Тем более, я все равно знаю, что там творится. Мои враги радуются моему отъезду. Какой же мне смысл подключаться и слушать их радостное блеяние?
Тут мрачно вмешался Оракул.
— Тьма наступает вовсе не с родного мира.
Хранитель времени молча удалился, и Меккис вернулся к своим «делам поважнее». Они заключались в чтении опубликованных работ блестящего, но крайне многословного терранского психиатра доктора Рудольфа Балкани. Меккис раздобыл микропленки книг, которые смогло обнаружить Бюро культурного контроля, и теперь уделял им все свободное время. Он еще никогда не встречал мыслителя, который настолько бы захватил его. Даже самое первое предложение в самой первой книге поразило его, словно выстрел.
«Количество людей на этой планете огромно, но все же конечно. Количество же людей внутри людей бесконечно. Следовательно, я один куда многочисленнее, чем вся человеческая раса».
Подобная мысль никогда бы не пришла на ум существу, привычному к телепатическому слиянию с Великой Общностью, но в ней имелся какой-то невероятный и в то же время убедительный эгоизм, совершенно фантастическая
Метод Балкани с его точки зрения был просто возмутителен. Вместо проведения систематических экспериментов, осторожного, шаг за шагом продвижения вперед по дорогое познания, Балкани попросту заглядывал в свое собственное уникальное сознание, а потом описывал то, что увидел. Он одним-единственным язвительным замечанием, не претендующим даже на минимальную вежливость, не говоря уже о научной честности, напрочь отбрасывая те или другие школы психиатрии. И все же его теории давали прекрасные результаты. Балкани, великий ученый, слепо внедрялся в неведомое, беспечно отбрасывая в сторону любые догматические представления, если они интуитивно казались ему ложными. Он вполне позволял и другим идти по своим стопам, подбирая крохи идей, проверяя их с научной точки зрения, чтобы творить чудеса.
Например, пользоваться методом обучения латентной телепатии, который реально работал.
Его методы психотерапии казались жестокой атакой на эго пациента, но, тем не менее, в течение нескольких недель могли излечить совершенно неизлечимые до сей поры душевные заболевания, такие как наркомания и запущенная шизофрения.
Его электромагнитная теория функционирования мозга открывала путь к частичному или полному контролю над сознанием.
Его пути измерения Синхронности, порождаемой шизофрениками и не имеющей причинно-следственной связи, постоянно изменяя картины действительности, как бы заставляли внутренний мир психа сотрудничать с окружающей действительностью в создании полуреального мира, где самые немыслимые фантазии, невзирая ни на что, превращались в действительность.
Неизвестно, что больше впечатлило Меккиса: результаты этих исследований или сам Балкани, как человек? Скорее, последнее. Меккис начал воспринимать себя как часть терранского психиатра, ощущая свое духовное единство с этим человеком, решившим противопоставить себя целой расе.
«Да, — подумал Меккис, — было бы интересно превратиться в ганимедского доктора Балкани».
На мгновение подняв глаза, он обнаружил, что один из его секретарей-чизов уже больше минуты пытается привлечь его внимание.
— Господин администратор, Гас Свенесгард просит аудиенции!
— Я слишком занят. Что ему нужно? Он ничего не говорил?
— Он просит подкреплений в своей войне с нигами. Утверждает, будто сможет стереть их с лица земли, если ему доверят ганийские наступательные вооружения.
Сейчас Меккису вовсе не хотелось раздумывать о судьбе мятежных нигов — нет, он был всецело погружен в осмысление одного особо тонкого положения столь нелогичной логики труда доктора Балкани под названием «Центральная точка, Действие на расстоянии и Сверхчувственное восприятие». Он ответил секретарю: