Вторжение. Битва за рай

Марсден Джон

— Боже мой! — закричал он. — Там что-то есть! Там змея, в моём спальнике!

Даже Кевин с Корри перестали обниматься и подбежали к нам. Разгорелся отчаянный спор, сначала насчёт того, не выдумал ли это Гомер, потом, когда все увидели, как шевелится змея, — насчёт того, как её вытащить с наименьшим для всех вредом. Кевин предложил бросить мешок в ручей и подождать, пока змея не вывалится и не утонет. Гомеру это не понравилось. Ему нравился его спальник. К тому же мы не были уверены, что змея не укусит нас сквозь мешок. В детстве я слышала от одного стригаля овец ужасную историю о том, как его сына змея укусила сквозь одеяло, когда тот спал в своей кровати. Не знаю, правда ли это, но история мне запомнилась.

Мы решили довериться тем знатокам,

которые с детства твердили нам, что змея куда больше боится людей, чем люди её. Мы рассчитали, что если встряхнём мешок с одной стороны, то змея выскочит с другого конца и, скорее всего, уползёт в противоположном от нас направлении, прямиком в заросли кустов. Поэтому мы приготовили две крепкие палки, Робин держала одну, Кевин — другую. Они осторожно подсунули их под мешок и начали медленно приподнимать его. Сцена была захватывающей, куда интереснее, чем смотреть телевизор. С минуту ничего не происходило, хотя мы все отчётливо увидели контуры змеи, когда ткань мешка натянулась. Змея явно была здоровенной. Робин и Кевин пытались поднять спальник так, чтобы она сама выскользнула через отверстие на землю. Действовали они весьма слаженно, как настоящая команда. Но потом палки почему-то разошлись слишком далеко одна от другой, Корри вскрикнула, ребята заметили ошибку и попытались её исправить, но Робин на мгновение ослабила хватку... И это мгновение оказалось решающим. Спальный мешок соскользнул на землю, как живой, и из него выскочила некая весьма взбешённая змея. Единственной моей мыслью в тот миг была почему-то мысль о том, боится ли Кевин змей так же, как он боится насекомых. Он застыл на месте, бледный и дрожащий, и вид у него был такой, словно он собирался заплакать. Наверное, его буквально парализовало страхом, настолько, что он мог бы позволить змее заползти вверх по его ноге и укусить, куда ей вздумается. И это казалось забавным, учитывая то, как решительно он орудовал палкой, поднимая мешок, думая, что ему ничто не грозит.

Но вообще-то, в тот момент времени для рассуждений не оставалось, зато иррациональная часть моего ума не дремала. Она велела мне паниковать, и я запаниковала. Велела мне бежать в сторону, и я побежала. Велела не обращать ни на кого внимания, я и не обратила. Лишь через какое-то время я огляделась вокруг, чтобы проверить, всё ли в порядке. И где, собственно, змея?

Кевин оставался на том же самом месте. Робин стояла в нескольких метрах впереди меня и занималась тем же, чем и я: просто таращила глаза, задыхаясь и дрожа. Фай оказалась в ручье, понятия не имею почему. Ли залез на дерево, примерно на шесть метров над землёй, и продолжал подниматься. Корри весьма умно спряталась за костром, используя его как защиту. Гомера нигде не было видно. Змеи тоже.

— Где она? — пискнула я.

— Туда уползла, — ответила Корри, показывая на кусты. — Она погналась за мной, но я перепрыгнула через костёр, и она повернула в другую сторону.

Для человека, которого только что преследовала взбешённая змея, Корри выглядела невероятно спокойной.

— А Гомер где? — спросила я.

— Туда пошёл. — Корри показала в противоположную сторону.

Это выглядело вполне разумно, даже для Гомера. Я постепенно успокоилась и вернулась к костру. Ли, выглядевший чуть глуповато, начал спускаться с дерева. Вскоре и Гомер появился, он осторожно вышел из плотных зарослей кустов.

— Эй, ты почему стоишь в воде? — спросила я Фай.

— Чтобы спрятаться от змеи, конечно.

— Но, Фай, змеи умеют плавать!

— Нет, не умеют... Что, правда? Ох боже мой! Боже мой... Я могла погибнуть! Спасибо, что сказали мне, ребята.

Так закончились волнения этого дня, если не считать колбасного сюрприза, который Гомер и Кевин приготовили к чаю. Это и в самом деле был сюрприз — то, что они напихали в колбаски, — и без него я могла обойтись точно так же, как без змеи. Спать мы улеглись довольно рано. День был из тех, что ужасно выматывают, хотя ты ничего не делаешь. Я забралась в спальник примерно в

половине десятого, после того как самым тщательным образом осмотрела его и убедилась, что в нём никого нет. К этому времени не спали только Фай и Гомер, они о чём-то тихо разговаривали у костра.

Обычно я сплю крепко и спокойно и в эту ночь спала гак же. В какой-то момент я проснулась, но который был час, понятия не имела, — возможно, три или четыре часа. Ночь была холодной, мне понадобилось отойти по естественным надобностям, но я ещё минут десять пыталась эти надобности преодолеть. Просто мне казалось ужасным выбираться из тёплого уютного спальника. Я даже прочитала себе строгую нотацию: «Ну же, ты ведь знаешь, что должна пойти, ты себя будешь чувствовать гораздо лучше, когда сходишь, и прекрати скулить; чем скорее ты это сделаешь, тем скорее вернёшься в своё тёплое гнёздышко».

Наконец это сработало: я с мрачным видом выползла из мешка и отошла метров на десять, к подходящему дереву.

Возвращаясь обратно через пару минут, я остановилась. Мне показалось, что я слышу далёкий гул. Я подождала, всё ещё неуверенная, но гул становился громче и отчётливее. Забавно, насколько искусственные шумы отличаются от естественных. Прежде всего, искусственные звуки более ритмичные и ровные, я так думаю. А этот шум был определённо искусственным — нечто вроде самолёта. Я подождала, глядя в небо.

Небо высоко в горах совсем другое. И эта ночь была такой же, как любая ясная тёмная ночь в горах: небо усыпано невероятным количеством звёзд, одни крупные и яркие, а другие похожи на крохотный булавочный след; одни мигали, другие окружало нечто вроде туманного гало. Большинство пейзажей мне постепенно надоедает, но ночное небо в горах не надоедает никогда. Я просто теряюсь в нём.

Внезапно громкое гудение превратилось в рёв. Я просто поверить не могла, как быстро звук изменился. Наверное, дело было в высокой стене гор, окружавшей нашу стоянку. И над моей головой, очень низко, промчались похожие на наконечники стрел чёрные реактивные аппараты, визжавшие, как летучие мыши. Их шум и скорость, их чернота испугали меня. Я вдруг заметила, что припала к земле, словно меня кто-то хотел ударить. Потом выпрямилась. Вроде бы они улетели. Шум быстро затих, по крайней мере, я его больше не слышала. Но кое-что осталось. Воздух уже не казался таким чистым и прозрачным. И атмосфера стала другой. Свежесть пропала, обжигающая прохлада сменилась странной влажностью. Я чуяла запах топлива реактивных самолётов. Мы-то думали, что принадлежим к числу первых людей, проникших в эту впадину, но человеческие существа вторгаются куда угодно и когда угодно. Им незачем тащиться пешком, чтобы ворваться в какое-нибудь место. И даже Ад от этого не защищён.

Я вернулась к своему спальнику, и Фай сонно спросила:

— Что это был за шум?

Похоже, только она одна и проснулась, хотя в это трудно было поверить.

— Самолёты, — ответила я.

— Мм... я так и подумала, — пробормотала Фай. — Наверное, возвращаются с парада в честь Дня поминовения.

Конечно, подумала я. Так оно и должно быть.

Я снова погрузилась в сон, беспокойный и наполненный тревожными видениями. Но мне всё ещё не приходило в голову, что есть нечто странное в том, как несколько десятков самолётов несутся в ночи на малой высоте, без огней. Я вообще не сразу сообразила, что сигнальных огней на них не было.

Утром, во время завтрака, Робин сказала:

— А кто-нибудь ещё слышал те самолёты ночью?

— Да, — ответила я. — Я как раз вставала. Мне нужно было в туалет.

— Они всё гудели и гудели, — заявила Робин. — Их как будто было несколько сотен.

— Их было шесть групп, — сказала я. — Шли очень близко друг к другу и уж очень низко. Но я думала, вы всё это проспали. Только Фай что-то сказала тогда на этот счёт.

Робин уставилась на меня:

— Шесть групп? Да их были десятки и десятки, они всю ночь летели! А Фай спала. Я думала, ты тоже спишь. Мы с Ли их считали, но все остальные храпели себе, и всё.