Вторжение. Часть 1. Крымская кампания 1854–1856 гг. Восточной войны 1853–1856 гг. Военно-исторический очерк

Ченнык Сергей Викторович

Поэтому о них – ни слова…

Меня интересует только то, что происходило на полях сражений, на батареях, бастионах и в окопах. Потому не будем увлекаться Е. Тарле. Истории Крымской войны у академика действительно много, военной же истории почти нет. Потому со времени выхода его книги и до сегодняшнего дня согласимся с мнением современного известного российского ученого-историка А. Васильева, который сказал: «…вопрос о роли Крымской войны в области военного искусства исследован очень мало…».* [*Родина, М., 1995 г., №3-4, с.32.] Целиком с ним согласен и попытаюсь этот пробел в меру своих сил и знаний восполнить.

А к Тарле мы еще вернемся…

Изучать события полуторавековой давности нужно. Пришло время, когда уроки Восточной войны вновь стали актуальны: снаряды рвутся на Балканах, на Кавказе, в Черном море вновь идут морские бои. В этих условиях нужна качественная литература о Крымской войне, а не тот бред

о какой-то мифической «битве за ясли Господни», «вкладе в культуру», который нам усиленно пытаются подсунуть. Попытки раздуть до невозможного собственный имидж при недостатке глубокой военно-исторической аналитики приводит к тому, что повсеместно складывается искаженное понятие об этой кампании, происходящее от непрофессионализма исследователей, людей большей частью к специфическому мышлению военного не склонных. В общем, всё, как у генерала А.Е. Снесарева: «…причиной, мешавшей людям понять войну, была предвзятость мысли писавших или говоривших о ней или зависимость от обстановки. Военные воевали, т.е. занимались войной практически, и им было недосуг говорить о войне или они не умели говорить. Как люди грубые, простые, с мозгами, запыленными пороховой пылью. …В результате о войне судили чаще и больше люди невоенные …Немудрено, что гражданские писатели или по присущей им робости перед всем военным, или по побуждениям корпоративного или классового самолюбия, или, наконец, по свойствам дилетантизма, для них естественного, говорили о войне неумеренно придирчиво и вообще пристрастно отрицательно».* [*Снесарев А.Е. Философия войны. Глава II. Война в людских суждениях.// Военно-исторический журнал, №2. М., 2002 г., с.44]

Увы, но пока полки книжных магазинов завалены творениями вроде «Крымская война. 1853–1856 годы»* [*Скрицкий Н. Крымская война. 1853–1856 годы. М., 2006.] некоего Н. Скрицкого, судя по аннотации позиционирующего себя как «видного специалиста по истории военно-морского флота и истории военной техники»,* о почти поставленных на конвейер трудах севастопольских краеведов, настолько же плодовитых, насколько слабо знающих военную историю, и говорить не хочется, в том числе и по причине их малой значимости. Да и британские товарищи удивили, умудрившись выдать, как они утверждают, первое серьезное исследование сражения на Альме с громким названием «The Battle of the Alma 1854: First Blood to the Allies in the Crimea», уложившись в… 224 страницы. Очень любопытно, особенно зная, что английский автор увозил из Крыма в 2005 г. первое издание моей «Альмы»…

Библиография

До этого мы говорили о том, что читать не нужно. Теперь перейдем к тем источникам, где дотошный современный читатель сможет найти достаточную информацию о Крымской войне и ее начальном периоде.

Начнем с самого скучного – теории. Говоря о научной базе исследования, упомянем работы пяти великих имен классики русской военной теории: генералов М. Зайончковского, М. Богдановича, А. Свечина, Д. Милютина и Н. Обручева. Понимаю, что для многих, кто держит сейчас в руках эту книгу, их труды мало знакомы. Спешу уверить вас в том, что они – апологеты теории Крымской войны. «…Их творчество привело к созданию классической русской военной мысли, капитал которой велик и бесценен, но, к сожалению, все еще недостаточно нами усвоен. Наследие русского офицерства необходимо изучать по существу, использовать для укрепления духа и решения современных проблем. Недопустимо, когда наши военные классики, идейные вожди, такие, например, как Николай Обручев, Карл Войде, Александр Свечин, в большей степени ценятся за границей, а на Родине их представляют русскими Клаузевицами или русскими Мольтке».* [*Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания. / Сост.: А.И. Каменев, И.В. Домнин, Ю.Т. Белов, А.Е. Савинкин, ред. А.Е. Савинкин. / М., 2000 г., с.18 –19.]

Каждый из них сделал свой, только ему присущий вклад в изучение Крымской войны. Если, к примеру, Свечин в большей степени уделял внимание чистой теории кампании,* [*Свечин А.А. Эволюция военного искусства, Том II, М.-Л., 1928 г.] то Обручев* [*Обручев Н.А. Смешанные морские экспедиции//Военный сборник, №7, СПб., 1898 г.] дал прекрасное теоретическое обоснование событиям, предшествовавшим кампании, высадке союзников, непосредственно Альминскому сражению и последующему развитию ситуации. К сожалению, это малоизученный военный теоретик, хотя в свое время его именовали не иначе, как русский Мольтке.

Этот квинтет – классика теории и истории Крымской войны, особенно если она дополнена той самой книгой академика Е. Тарле. Как бы я ни критиковал этого исследователя, любой труд без опоры на его сочинение не будет полным и качественным.

Это

русские авторы. Есть ли что-либо подобное у наших бывших противников? Может быть, я самоуверен, но позволю себе мнение, что равным этим ученым можно считать в лучшем случае воспоминания французского генерала Ниеля.* [*Niel, Adolphe Si`ege de S'ebastopol. Journal des op'erations du g'enie publi'e avec l’autorisation du ministre de la guerre, Paris, 1858.] Конечно, есть еще Буа-Вильомез, Трошю, Герен, но они не дотягивают до выше названных по объему и количеству информации.

Теперь пара слов о работах некоторых современников Крымской войны, подробно описавших ее причины, ход и итоги, но не отличавшихся профессионализмом. Наиболее часто цитируем из них англичанин Александр Уильям Кинглейк,* [*Кинглейк (Kinglake A.W) Александр Уильям (1809–1891 гг.) – путешественник и историк, автор объемного труда «The invasion to the Crimea, its origin, find in account of its progress, down, to the death of lord Raglan» (London, 1863–1887 гг.).] находившийся во время войны в штабе лорда Раглана, опубликовавший впоследствии его официальную и частную переписку. Это апологет английского взгляда на Крымскую войну, по меткому и остроумному определению А. Свечина, «маленький Тьер, воспевающий лорда Раглана и его сподвижников». Труд Кинглейка отличается полным отрицанием ошибок англичан и зачастую превращается в панегирик восторженного автора своему патрону. По сути дела, англичанин – выразитель устоявшейся среди британских исследователей точки зрения. Он так старался, что вызвал недовольство и раздражение даже у собственной прессы. В 1863 г. лондонская «Таймс» осудила Кинглейка за излишнее сосредоточение внимания на капризах и кипении страстей нескольких личностей, в первую очередь лорда Раглана, очистить репутацию которого и было основной задачей автора.

И все же работа вызывает интерес, поскольку автор дает исчерпывающий фактический материал с характерными для британской историографии в целом ясностью и доступностью изложения. Современники предупреждали, что нельзя рассматривать труд Кинглейка о Крымской войне как объективное историческое исследование. Чтобы не стать объектом нападок многочисленных современных англоманов, я приведу мнение о нем генерал-адъютанта Э. Тотлебена, который лично был знаком с англичанином, «…посетил Кинглейка в Лондоне и принимал его в Крыму несколько лет спустя после заключения мира».* [*Е.С.М. Депутат от России (Воспоминания и переписка Ольги Алексеевны Новиковой)//Русская старина. Том. 140. СПб., 1909 г., с. 601.]

Итак: «Генерал очень любил милого Кинглейка. Мог ли кто-нибудь, знавший Кинглейка, не любить его?».

Тем не менее Тотлебен никогда не смотрел на историю Крымской войны как на образец научного и авторитетного труда. Он коснулся этого как-то у меня дома. «Но разве его история неинтересна, – прервал я несколько нетерпеливо. – Не читается ли она с захватывающим любопытством, как чудный роман?».

«Именно так, – ответил Тотлебен, улыбаясь моему нетерпению, – именно как роман, но не как военная история».* [*Е.С.М. Депутат от России (Воспоминания и переписка Ольги Алексеевны Новиковой)//Русская старина. Том. 140. СПб., 1909 г., с. 601–602.]

Тотлебен не одинок в своем мнении. Другой великий немец Фридрих Энгельс (статья «Кинглейк о битве на Альме» (1863 г.) камня на камне не оставляет от труда британца. По утверждению Энгельса, всё, касающееся военной части сочинения Кинглейка, не имеет никакого отношения к действительности, сама книга являет собой роман, главный герой которого – английский главнокомандующий лорд Раглан, а его конечная цель – доведенное до абсурда прославление английской армии.

Попутно о классиках. Сочинения апологетов марксизма К. Маркса и Ф. Энгельса (Х и XI тома) содержат большое количество статей эпохи Восточной воины, «…освещающих не только политическую сторону войны, но дающих и ряд ценных военных суждений, например, об особенностях английской армии и ее управления, об оценке общей обстановки в отдельные моменты войны».