Вторжение

Гагарин Станислав Семенович

«Да, я суть твой далекий предок, мой спаситель, предупредивший меня тогда в лесу, — мысленно обратился Гр-Гр к тому, кто через много веков вернулся в его, вождя племени Рыжих Красов, телесную оболочку. — А наше с тобой упорство в достижении цели возникло, видимо, в весьма отдаленные времена, с тех пор, когда жили на Земле тираннозавры».

Мохнатый, одолеваемый со всех сторон людьми, они бросали в него копья и стрелы, тяжелые камни, вдруг пронзительно закричал от боли. Это вонзили ему в бок длинный заостренный на конце ствол специально подготовленного дерева, обожженного для крепости

на костре. Предложил подобное оружие Юмба-Фуй, но изготовили его по подсказке хитроумных Синих Носов и сейчас по команде Юмба-Фуя ударили прямо Мохнатому под левую лопатку охотники из племени Рыжих Красов.

Гр-Гр показалось, что он отсюда видит ухмыляющееся мурло Юмба-Фуя и слышит его вежливый и грустный голос: «Все в соответствии с принципами кооперации, о, великий и мудрый вождь Рыжих Красов! Ты сам этого хотел, Жорж Дандэн!»

— Чепуха, бред собачий, — проговорил Гр-Гр, как бы со стороны прислушиваясь к собственному голосу. — Юмба-Фуй никак не может знать работу Карла Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта!»

— Это ты ее знаешь, — подсказал внутренний голос.

— А я откуда? — спросил Гр-Гр.

— От верблюда, — сердито отозвался тот, кто внедрился в его существо. — Ты что? Не сообразил до сих пор: этого всего не существует в действительности? Ни Мохнатого в ловушке, ни Юмба-Фуя с его хитрованством и злобным пидорством, ни подстать ему, только на особь-манер, вождя Горных Обезьян… Тебя ведь дурачит Метафор, электронная машина, в которую ломехузы засадили писателя Станислава Гагарина и воздействуют на его сознание, пытаясь заместить у него личность! Это, Рыжий Крас, ты понимаешь?

— Если ничего этого нет в реальном мире, то почему ты зовешь меня Рыжим Красом? — усмехнулся Гр-Гр.

— Ого, — уважительно признес альтер эго, или кто там, еще, даймоний, гений или внутренний голос, — первобытный вождь делает успехи. Но для борьбы с Машиной ты еще не созрел. Размышляй дальше. Только не торопись… Хоть ты и находишься в иллюзорном мире, но и здесь надо быть на высоте. Дележка мяса Мохнатого уже началась. Поспеши возобладать плодами придуманной тобой системы.

Голос исчез, и Гр-Гр почувствовал, что остался один.

«Надолго ли?» — подумал вождь, направляясь к ловушке-яме, куда безнаказанно теперь забирались за добычей охотники трех племен и намечались уже первые недоразумения, неизбежные при любом разделе добычи или прибыли.

Он заранее позаботился, предвидя свары и стычки, и создал группу сильных воинов, наводивших сейчас порядок по первому мановению Гр-Гр. Его друзья-кооператоры, Юмба-Фуй и Кака-Съю, не подумали, увы, об этом, и теперь, поняв, что просчитались, благоразумно предоставили молодому коллеге беспрепятственно распоряжаться. О реванше они вскоре позаботятся, несомненно.

«Как утверждает таинственный Секст Эмпирик, — усмехнулся про себя Гр-Гр, глядя на их постные физиономии, — о его жизни дошли до нас самые скудные сведения, но зато сохранились обширные сочинения — надо стремиться просто к невозмутимости, которая, по его учению, как раз и заключается в том, что человек ни к чему

не привязан, ничего не любит, ко всему безразличен и ничем не бывает обеспокоен…

Ибо, говорит Эмпирик, нам даны только явления и не дана сама сущность явлений, увы. Вот эту сущность и необходимо постоянно искать, в этом смысл существования Человека разумного!»

Вечером, когда племя, насытившись безгранично, отошло в пещере ко сну, Гр-Гр промолвил вдруг хранителю огня:

— Пожалуй, уже античные скептики явились первыми поборниками диалектического подхода в осмыслении бытия, первыми противниками всяческого догматизма. Диоген Лаэрций в обширнейшем трактате-энциклопедии повествующей о важнейших философских учениях древнего мира, основателем школы скептиков называет уже Гомера, который в разных местах по-разному высказывался об одних и тех же предметах и в высказываниях никогда не давал определенных догм. Как это важно — не оказаться в плену у затвердившейся в сознании остальных соплеменников догмы, застывшего стереотипа, старого, тормозящего движение вперед мышления! Мне это ой как знакомо…

— Ты не забыл о том, что тебе предстоит еще битва с электронной машиной? — спросил старый Хаш.

XXVII. ИЗ СТАТЬИ «КАКАЯ ДЕМОКРАТИЯ НАМ НЕОБХОДИМА»

…Оказавшись в сложной ситуации, члены Политбюро с надеждой всматривались в вождя, полагая, что товарищ Сталин всегда найдет позитивное решение. В разное время окончательно и бесповоротно пренебрегшие личностной сутью, эти люди слепо уверовали в гений и непогрешимость Вождя всех времен и народов, передали ему на откуп неограниченную власть не только над страной, но и над их собственными судьбами.

Довольно скоро исчезли представители старой ленинской гвардии, того «тончайшего слоя», на безраздельный громадный авторитет его могла положиться партия, но который был, по резонному опасению Ленина, и фактором риска. Именно этот слой определял государственную политику партии, а не ее весьма разнородный в начале двадцатых годов состав. Между прочим, именно в этом слое родились идеи, начертанные на воротах СЛОНа — Соловецкого лагеря особого назначения: «Железной рукой погоним человечество к счастью!»

Когда в марте 1922 года Ленин в записке Молотову предостерегал о том, что «достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение будет уже зависеть не от него», ему, наверно, и в голову не приходило: произойдет именно так, вплоть до буквального совпадения.

Ленин не мог предположить, что Зиновьев и Каменев затевают интриги против Троцкого и с целью ослабления его влияния в Политбюро начнут, как пешку, двигать Сталина, не подозревая о том, что этот внешне скромный аппаратчик давно осознал себя незаурядным ферзем. Они помогут Иосифу Джугашвили оттеснить Льва Бронштейна от партийного руководства, а затем сами отправятся на плаху, как жалкие дешевки, по блатной фене, признав за собой всевозможные грехи, вплоть до банальной уголовщины.