Вторжение

Бульба Наталья Владимировна

— Этот кинжал, — я протянул сыну клинок, как две капли воды похожий на те два, что остались у Леры, — ты передашь Асие. Только она должна решать, какое тело примет душу ее мужа.

— Отец, — Закираль не задал мне ни одного вопроса, пока мы были на базе Лилеи, со свойственной ему четкостью вернув ее к рабочему состоянию, пока я проводил обряд разделения души. С достоинством и даже некоторой холодной отстраненностью, присущей нашему роду, принимал поздравления от немногих членов Совета, рискнувших встретить нас в портальном зале на Дариане. И выдал несколько весьма дельных советов, когда

мы с Талтаром Маргилу и его сыном, которого я прочил на место уходящего со мной Кадирана, обсуждали, кого привести к клятве Талтара вместо весьма удачно поучаствовавших в заговоре. Но тот момент, когда мы останемся одни и он получит возможность их задать, неумолимо приближался. Пока не наступил, — я могу поинтересоваться твоими дальнейшими планами?

Мы разговаривали в моем кабинете. Впервые… Да, в моих покоях он был впервые. Как, впрочем, и в самой резиденции. То не слишком продолжительно время, в течение которого Заираль пребывал на Дариане, он предпочитал проводить в своем алтарате, с сыновьями. Я же… был последним в списке тех, с кем бы он хотел встретиться.

И это была… не моя вина — заслуга. Для того чувства, которое я испытывал к нему, ни расстояние, ни время не были преградой. Но я не уверен, смог бы я его скрыть, доведись нам встречаться иначе, чем по делам его службы.

Я отошел к открытому окну, прихватив бокал с отваром — до навязчивой идеи хотелось вина, но предстояло еще так много сделать, что потакать даже малейшей своей слабости я не собирался. Присел на широкий подоконник так, чтобы видеть и раскинувшееся неподалеку озеро, сегодня удивительно неспокойное, и сына, который сидел откинувшись в кресле и не сводил с меня пристального взгляда.

— Я предложил Арх'Хонту мир. С условием, что нам откроют порталы в другие миры. Мы дадим Лилее гарантии того, что откажемся от политики вторжений и будем решать свою демографическую проблему иными способами. Принцесса Лера с помощью наших магов создала защитные заклинания, которые не позволят погибать при рождении наших детей женщинам иных рас. К тому же она нашла способ вытянуть способности повелителей стихий, не потревожив нашей склонности к Хаосу.

— Ты считаешь…

Я не позволил ему закончить. Вновь перебив резче, чем мне бы этого хотелось.

— Я считаю, что привлекательность и сила духа наших мужчин способна воздействовать на иномирянок значительно сильнее, чем жестокость. А тягу к воинским утехам можно удовлетворить участвуя наемниками в чужих войнах. Что же касается уникальности нашей магии… — Я спокойно выдержал его напряженный взгляд. — Ты найдешь способ ее применения не только для того, чтобы дарить смерть.

— Я?

Его поза казалась расслабленной. Но я видел, насколько он готов к действию. И это лучше иных слов говорило мне о том, что он способен принять бремя власти и повести Дариану за собой.

— Ты. — Мой голос был спокоен и тверд. — Сегодня на закате я позволю принцессе Лере и ее сыну открыть портал в резиденцию. Переговоры с повелителем демонов и правителем Д'Таром будешь вести ты, как будущий Ялтар Дарианы.

— А ты? — Он насмешливо приподнял бровь, все еще надеясь не услышать того ответа, о котором уже догадывался.

И если бы я мог…

Нет,

я не мог. Я слишком долго был единственным. Я слишком долго вел этот мир по пути своего решения. Я слишком много пролил крови и отнял жизней, чтобы отбросить эту тень на то, что будет делать мой сын.

И я знал, что он это понимает не хуже меня. Но… не желает с этим мириться.

— Когда здесь появилась принцесса Лера, я потребовал себе Право Сильного. Те, кто бросили мне вызов, не смогли меня его лишить. Остался лишь один, кому я обещал возможность стать последним. Если Сэнару не удастся отправить меня в Хаос, это сделает сама принцесса.

И хотя я предполагал, что именно он сейчас испытывал, я не ожидал, что его боль будет настолько сильной.

— Почему… — он опустил голову к коленям и сжал ее руками. И все, что он произнес дальше я уже не слышал, лишь догадался. — Почему я не понял этого раньше.

— Потому что, — мое сердце разрывалось на части, требуя только одного: прижать его к себе. Возможно, впервые ощутив, что между нами никогда не было бездны, которая не давала нам быть вместе. Но… если бы я это сделал, вряд ли смог найти в себе силы уйти, — я не позволил тебе этого сделать. И только твой собственный разум и вмешательство Яланира раскрыли тебе правду, которую я собирался от тебя скрыть. Поверь, — я все-таки подошел к нему, соскользнув с подоконника и отставив по пути бокал на небольшой столик, — я не хотел, чтобы ты страдал.

— Но это уже случилось. — Он поднял на меня взгляд, в котором была тоска.

Дикая, щемящая и… так хорошо мне знакомая.

— Ты знаешь, что я тебе отвечу. — Я продолжал вглядываться в черную мглу его глаз, усыпанную искрами Хаоса. И видел там, в глубине, ту, что стала его матерью. Сумев подарить мне ночь безграничного счастья, но… не исцелить раны. — Тебе придется вступить на этот путь. Ради своего мира. Ради тех, кого ты любишь. Ради… меня. Если я для тебя что-то значу.

— Отец!

Он попытался вскочить, но я заставил его вновь опуститься в кресло.

— У меня впереди нет ничего, кроме боли. И если тебе так будет легче, можешь считать меня трусом, который бежит от нее. Бежит от ответственности за все, что сделал. От всей той горечи, что принес с собой в этот мир. От той ненависти, которую зажег в сердцах.

— И от той славы, которую заслужил. — Он как-то легко, словно играючи, убрал мою ладонь со своего плеча и поднялся, замерев напротив. — В одном ты прав — это твой выбор. И я могу лишь принять его, как бы тяжело мне не было. И я приму его, потому что это — твое право. Как и тот долг, что ты нес на себе. И все, что я прошу — позволь именно мне уничтожить твой кинжал.

Да… действуй я по первоначальному плану, этого момента не должно было возникнуть.

И я качаю головой.

— Прости. Этого кинжала у меня нет. — И не дожидаясь, когда его удивлением сменится новым вопросом, резко перевожу разговор. — У нас мало времени. А я еще очень многое должен тебе передать.

Я так долго ждал этого дня. Я запрещал себе представлять, каким именно он будет, но… это одно из немногого, что мне так и не удалось.

И я видел его разным. Но не таким, каким он стал.