Вторжение
Шрифт:
Впрочем, я допускала, что я очень и очень сильно ошибаюсь.
— Я это знаю, — эти слова сорвались с губ с надрывом, который говорил и мне, и ему, насколько тяжело дается мне осознание собственного идеализма.
— Твои друзья могут гордиться тобой. Ты дала им запас в сутки.
Как я не пыталась найти в его голосе иронии… ее там не было. Если только чуть-чуть… удовлетворения.
— И мне остается лишь узнать, зачем это нужно было тебе? — я чуть склонила голову, позволяя пряди волос скользнуть на лицо, блеснув золотом в лучах стремящегося к горным вершинам солнца.
—
Переход был резким, но вполне ожидаемым. Даже если он и готов был отвечать на мои вопросы, то так просто я вряд ли могла этого добиться.
— Она осталась у него, — мой взгляд, которым я ответила на его, был искренним.
Настолько, насколько это может быть, осознавая, что твоя ложь не является для него секретом.
— Коммандер утверждает иное.
Его губы не дрогнули в усмешке, пугая тем напряжением, что окутывало его словно дымка. Возрождая во мне если не страх, то мысли о том, что с нашей находкой может быть не все так просто.
— Тогда остается один вариант — она осталась на острове.
Мне трудно сказать, откуда во мне взялись силы, позволившие мне не только продолжать с легкой насмешкой смотреть в его глаза, но, при этом, еще и улыбаться. Спокойно и невозмутимо.
— Эти острова являются сейчас самым безопасным местом на Дариане. Прежде чем их закрыть, их просеяли в поисках всего, что могло бы представлять ценность. Не может быть и речи, чтобы кто-то допустил халатность и не заметил этой тетради. Но она не просто там оказалась, но и попала в твои руки. Ты можешь считать это случайностью?
Если опустить то, что он, так же как и Айлас незадолго до этого, буквально подтвердил, что мое путешествие было следствием его желания, его понимание того, что там произошло, было не лишено смысла. И я осознавала не только невероятность такого стечение обстоятельств, но и возможную опасность. Но знала я и другое.
— Мир Дарианы признал мою суть, как это произошло и на Лилее. Итогом этого стало спасение княжича Аншара и принцессы Альены. Нам остается узнать, что будет здесь.
— Я предпочитаю сражаться с сильным и подготовленным противником, — он резко поднялся и отошел к окну. Я же… пыталась справиться с изумлением, от которого стало трудно дышать. — Победа над слабым не делает честь воину. Я хотел если и не уравнять шансы, так хотя бы дать им возможность появиться.
Я встала из-за стола на ослабевших ногах, даже не вздрогнув, когда от неловкого движения стоявший на краю бокал качнулся и разлетелся обагренными вином осколками на ослепительно белом полу.
Впрочем, он этого, похоже, тоже не заметил.
— И это ты называешь шансом?! И это та цель, ради которой ты выплетаешь свои интриги?! И все, что ты заставил меня пережить, только ради того, чтобы соответствовать твоему пониманию Чести?!
С каждым словом бешенство, родившееся у меня внутри, все сильнее и сильнее рвалось наружу, заставляя меня не говорить — шипеть сквозь стиснутые зубы. Моя сила то опаляла меня огнем, то покрывала губы ледяной коркой, но пока еще держалась в рамках усиленного мною контроля. Хотя… я об этом сожалела. Понимая, что мой срыв ничего не изменит, но желая ощутить неукротимость
А он… продолжал стоять у окна, с тем же кажущимся равнодушием вглядываясь в виднеющиеся вдали снежные вершины.
— Я не собираюсь уничтожать Лилею, хотя и мог бы сделать это. Я лишь хочу, чтобы они, когда я предложу им свои условия мира, были сговорчивыми.
— И среди этих условий…
Он резко обернулся, буквально ударив меня той бесстрастностью, которую сейчас олицетворял.
— Ты тоже есть. Правда, не первым пунктом. И я уверен, что Олейор Д'Тар из вас двоих выберет выживание своей расы.
— Он — Правитель своего народа. И если бы он поступил иначе — я перестала бы его уважать.
Я старалась произнести это спокойно, но… о, стихии, насколько тяжело мне это далось. Мне, желающей любить и быть любимой, и не задумываться о том, что за все надо платить. Мне, мечтающей смотреть в глаза возлюбленному и видеть в них отражение себя. Мне… которая ощущая тепло одного, жаждала огня другого.
И это было… неправильно. Но — было.
— Я же говорил, что не жду милости от обстоятельств, — его бровь чуть приподнялась, делая акцент на отголосках иронии, что прозвучала в его словах.
— Но это не мешает тебе совершить ошибку, которую тебе не удастся исправить, — точно с такими же интонациями ответила я ему.
Это было сложно объяснить, но спокойствие нашло дорожку и ко мне. Мое сердце, вопреки напряженности нашего разговора забилось ровно, отдаваясь четким ритмом уверенности, которая существовала вне любой возможной логики. Убеждая меня в том, что и эта его искренность, лишь часть все той же, затеянной им игры.
И пусть я не могла постичь ее смысл, но я могла предостеречь, указав те границы, за которые я ему не советовала бы переступать.
— И ты мне ее назовешь? — его взгляд стал острым и пронзительным, а окружавшие его щиты, которые он поднял сразу, как только мои силы начали напоминать бушующие волны укрепились настолько, что я едва ощущала его присутствие в этой комнате.
— В обмен на разрешение пользоваться библиотекой.
Он… застыл. Потом его бровь уже второй раз за столь короткое время серебряным крылом взлетела вверх, выражая то ли вопрос, то ли удивление. Губы тронула улыбка, которая с каждым мгновением становилась все ярче и выразительнее, давая понять, насколько сильны чувства, испытываемые им сейчас.
Я же продолжала без всяких эмоций смотреть на эти метаморфозы, нисколько не смущаясь тем, что только что, сама призналась в том, что найденная нами в лаборатории тетрадь находится у меня.
Но разве это имело значение, если… это тоже было игрой, в которую я приглашала его сыграть.
— У тебя будет свободный доступ к лучшей на Дариане библиотеке.
— Твоей? — Я дождалась его кивка, подтверждающего то, что было ясно и без слов и, с той же отстраненностью, которая позволяла мне не сорваться до того, как это будет действительно необходимо, произнесла то, что и явилось условием нашей сделки. — Ты намерен предоставить выбор не тому, — и видя, что он не осознает смысла моих слов, добавила: — выбор между Олейором и тобой должна сделать я. И пока он не в твою пользу.