Вторжение
Шрифт:
В целом книга Богдановича очень похожа на него самого, каким его знали по воспоминаниям современников.
«М.И. Богданович, читавший военную историю и стратегию, был довольно скучным профессором. Он в противоположность Карцеву читал вяло, водя палочкой по карте вслед за теми линиями, которые были обозначены на ней и, в конце концов, глядя на записочку, перечислял всегда очень исправно, сколько было в сражении взято в плен, сколько обеими сторонами было потеряно людей, орудий, лошадей и зарядных ящиков».{63}
Следующая категория источников — это труды участников Крымской войны, но лично не сражавшихся при Альме. У них различная ценность. На первом месте несомненно работа под редакцией выдающегося фортификатора генерал-адъютанта Э.И. Тотлебена «Описание обороны города Севастополя».{64} Это монументальное
Его французский оппонент — упомянутый генерал Ниель. Тоже военный инженер, то есть из тех, которые строят одной рукой и разрушают другой.
Труд французского генерала менее объемен, но не менее интересен. Писать историю Крымской кампании, особенно последних ее месяцев, без опоры на этого автора нельзя. Хотя к Альминскому сражению он имеет небольшое отношение не будучи, как и Тотлебен, непосредственным участником, но его статистика событий первого периода войны заслуживает внимания.
Еще один автор из этой категории, на воспоминания которого иногда ссылаются исследователи, — это бывший начальник артиллерийских парков южной и крымской армий генерал Л.Г. Духонин.{65} В данном случае следует помнить, что автор прибыл в Крым после сражения на Альме (в должности командующего артиллерией и артиллерийскими парками Южной армии), описывает начальный период войны со слов его участников, к тому же не всегда и во всем объективно. Очевидно, к этому времени уже постепенно сформировалась официальная точка зрения и вышеуказанный генерал старается ее придерживаться. Как источник информации его воспоминания представляют незначительную ценность. Он часто путает хронологию, персоналии и даже места событий. Современники его за серьезного исследователя не жаловали и при малейшей попытке найти правду, чем генерал начал грешить после Крымской войны, жестоко хлестали на страницах различных изданий. Едва Духонин заикнулся об ошибках Меншикова, более того — упрекнул князя в «равнодушии к пользам государства», как стал объектом уничижительной критики.{66}
Четвертая группа источников — работы современных, в том числе и советских историков. К ним в первую очередь мы должны отнести неоднократно упомянутую «Крымскую войну» академика Е.Тарле. Как бы мы ни относились к его работам, но обойтись без их использования в исследовании истории Крымской войны нельзя. Притом любого ее эпизода. Нужно просто помнить, что в советский период историческое знание стало еще более формализованным, отражаясь в жестко дефинированных определениях, выверенных, как говорится, до запятой. Подаваемая информация нередко обретала черты догмы и в таком виде излагалась в учебной, научной и научно-популярной литературе.{67}
Массу источников оставили иностранные участники сражения. Обращает на себя внимание число воспоминаний нижних чинов английской армии. Благодаря этому только у британцев можно найти дневники и письма рядовых солдат, которые дают возможность увидеть мельчайшие детали боя. К таким источникам можно отнести дневник сержанта Чарльза Вильяма Эшервуда из 19-го полка «Зеленых Говарда», воспоминания «Голос из Строя» капрала (в последствии сержанта) 7-го Кролевского фузилерного полка Тимоти Гоуинга, записки одного из первых кавалеров Креста Виктории сержанта 23-го Уэльского фузилерного полка Люка О'Коннора.{68} Мы уже упоминали, что нижние чины русской армии почти не оставили свидетельств. Правда иногда ссылаются на «Журнал копииста Яковлева, веденный им в плену у французов и турок» и опубликованный журналом «Современник» в 1856 г. Но, увы, Яковлев к категории нижних чинов не принадлежал и к числу участников сражения относится косвенно.
Подобное положение дел с солдатскими воспоминаниями вполне объяснимо. С одной стороны, более высокий образовательный уровень в армиях союзников. Там число образованных солдат было очень значительным, а сержанты такими были все. С другой стороны, воспоминания об участии в Крымской и другой войнах были всегда интересны массовому читателю в Европе, они хорошо продавались, часто ложились в основу, говоря языком современным, бестселлеров, как «Герои Малахова кургана» Луи Буссенара.{69}
Немало воспоминаний младших офицеров и военных чиновников: записки лейтенанта 20-го пехотного полка Пида, письма лейтенанта Кэрри из 79-го Шотландского,{70} воспоминания Джона Уайта — хирурга 1-го батальона Колдстримской гвардии, дневник командира 4-го легкого драгунского полка лорда Пэджета, дневник офицера конной артиллерии Уолпула Ричардса, лейтенанта Гвардейского гренадерского полка Джорджа Хиггинсона,{71} Натаниэля Стивенса — офицера 88-го пехотного полка «Рейнджеров Коннахта»,{72} офицера медицинского департамента доктора Холла,{73}Чарльза Стефенсона — лейтенанта 33-го полка.{74}
У старших офицеров мемуаров не меньше. Это подполковник Шотландской бригады Энтони Стирлинг,{75} офицер штаба лорда Раглана подполковник Сомерсет Калторп,{76} адъютант командира Легкой дивизии подполковник Лайсонс.{77}
Эти уникальные документы дают возможность увидеть войну глазами ее рядового участника. Воспоминания сержанта Гоуинга впервые на русском языке опубликовал военно-исторический журнал «Military Крым» в 2006–2007 гг. Однако и к британским, равно как и к французским материалам нужно относиться с осторожностью. Во многих случаях они представляют попытку обелить того или иного союзного военачальника. Например, полковник Калтороп, будучи не только штабным офицером Раглана, но и его племянником, в своей книге, по мнению соотечественников и современников, преследует явную цель снять груз обвинений в злоупотреблениях и некомпетентности, нагромоздившихся на голове его патрона и родственника.{78} В то же время то, что письма, вошедшие в основу этой книги, писались непосредственно в Крыму, делает ее чрезвычайно интересной для военных историков.
В любом случае умиляться джентльменами в красных мундирах и с придыханием шептать «Правь, Британия…» не стоит… Утрите слезы на щеках,.. То, что англичане показали себя на Альме добрыми вояками, еще не делает их начальников умными.
Множество записок оставили французские офицеры. Благодаря симферопольскому ученому В. Орехову они увидели свет в переводе на русский язык. Это воспоминания генерала Монтодона (на Альме — командир батальона пеших егерей) {79} и командира полка зуавов полковника (позднее генерала) Клера. В последнее время благодаря стараниям переводчика из Израиля Геннадия Беднарчика стали известны воспоминания лейтенанта 39-го линейного полка Эрнеста Варэня. Известный французский детский писатель Гектор Мало [55] сражался при Альме в звании капрала Иностранного Легиона и тоже оставил свои записки.
55
Гектор Анри Мало (Hector Henri Malot, 1830–1907 гг.) — известный французский писатель.
Конечно, нельзя работать над историей Альминского сражения, не прочитав писем виновников победы — генерала Боске{80} и маршала Сент-Арно.{81}
Детали высадки в Крыму и сражения на Альме в записках двух адъютантов: командира 2-й дивизии дивизионного генерала Боске капитана Фея{82} и командира 1-й дивизии дивизионного генерала Канробера — лейтенанта Поля де Молена, который в Альминском сражении был в конвое маршала Сент-Арно. Начальник штаба французской эскадры адмирал Буа-Вильомез тоже оставил свой труд по Альминскому сражению, удачно трансформировав последнее через другие события мировой военной истории.{83} Лучшее из того, что оставила французская армия, — конечно, воспоминания полковника Герена, участвовавшего в Альминском сражении в качестве саперного офицера.{84}