Вторжение
Шрифт:
Фёдор обладает исключительной памятью. Судя по его заявлению, он запоминает, каждое слово, обстоятельства, детали, любой звук, эмоции, действия. В деталях может пересказать любое событие, участником которого он стал. Кто сколько шагов сделал, где стоял, сколько раз улыбнулся или матернулся. Он даже озвучил для нас подробную сводку боя с курицами, огласив, кто сколько пуль выпустил и какое количество пернатых подстрелил. Даже умудрился подсчитать точность каждого стрелка и расставить нас по местам от лучшего к худшему. Пообещал даже график сделать.
Как
Биатлонистка Ольга в своём призрачном облике может свободно проходить через стены и отдаляться от своего тела примерно на тридцать метров. Она рассказала, что по началу часто проваливалась на нижние этажи в своём доме и даже под землю. Далеко не сразу она сообразила, как твёрдо стоять на ногах и не оказываться в чужих квартирах или канализации. Из неё выйдет отличный разведчик, который при случае способен вызвать волну ужаса у противника. Хотя, пока непонятно, станут ли бояться её шёпота и прикосновений сошедшие с ума.
Анна Степановна свой рассказ закончила тем, что объявила о своём категорическом нежелании использовать способности. Но, после непродолжительного спора с Пороховым, согласилась подсказывать нам, где находятся слабые места у противников. Ведь мы прекрасно понимали, что в зоне встретим врагов, которые будут куда крупнее и сильнее орды злобных куриц.
С Борисом было труднее. В то время как мы пытались развивать свои способности, он, наоборот, старался их заглушить.
— Ну вы видели, я всё в округе спалил, — сетовал он. — И дома так же. Я сжёг кучу электроприборов и теперь придётся нехило раскошелиться, чтобы купить новые. Ладно ещё лампочки, чёрт с ними. Больше всего мне жалко новый телевизор на шестьдесят пять дюймов. Его в сервисном центре отказались менять по гарантии. Говорят, мол, поджёг электротехники не является гарантийным случаем.
Мы дружно пришли к очевидному мнению, что наш охотник обладает способностью взаимодействовать с электричеством. В теории это может быть очень полезно, ведь свет можно не только отключать, но и включать. Но Борис пока не умел контролировать свои силы, и как мы успели убедиться, превращал любую технику в груду дымящегося пластика.
А вот у командира Порохова был самый «тяжёлый» случай. Он вообще не обнаружил в себе никаких способностей, кроме иммунитета к зоне. На наш призыв о том, что нужно попытаться разобраться, он ответил полным отказом. Объяснил он это просто:
— Если у меня есть способности, рано или поздно они сами дадут о себе знать. Точно так же, как это произошло у вас. А если экспериментировать… Не хватало ещё что-нибудь страшное на свои головы вызвать.
При этих словах он выразительно глянул на представительниц женского пола нашего отряда.
Перед выходом из беседки Порохов раздал каждому из нас по две гранаты и отдельно вручил для них запалы, упакованные в заводскую бумагу. При этом строго настрого запретил вкручивать эти самые запалы. Для страховки, как он пояснил. Но всё же наглядно показал,
Распихав все гранаты и заряженные магазины по подсумкам, мы покинули место отдыха. Цинки с патронами мы нагрузили на Фёдора, который отметил, что те совсем ничего не весят.
— Это точка невозврата, — объявил Порохов, когда мы остановились возле красного знака с надписью «500 метров». Как я понял, это означает, что отсюда до осколка именно такое расстояние. — Как только зайдём за этот знак, поворачивать не будем, — он обвел взглядом каждого из нас. — Последний раз спрашиваю — кто-то хочет повернуть назад?
Повисла тишина. Все усиленно замотали головами.
Не знаю как остальные, но я предпочитал не лгать самому себе, что ситуация с петухом и курами меня не напугала. И это мы еще до зоны не дошли. Что будет дальше, можно только гадать. Да и вообще это всё выглядит так себе. У нас ведь отряд состоящий в основном из гражданских, пускай и имеющих какую-то подготовку. Но ключевое — отряд не боевой. Здесь, наверное, сыграл инструктаж Кудрина. Ведь никто, кроме нас, на данный момент не сможет зайти в зону. Просто некому. А если запустить ситуацию и позволить таким курам и другим зверям плодиться и разбредаться по округе, ничего хорошего точно не выйдет.
Опять же, родители Лёшки где-то там пропали. Да и не только они. Им не повезло лишь в том, что они не получили иммунитета. А я получил и мне совесть не позволит отступить, как бы страшно не было. Я бы еще Ольгу с Анной Степановной мог понять, но даже они стоят с хмурыми лицами, опасливо поглядывают в сторону зоны, но твёрдо мотают головами.
— Ты чего, командир? — размял шею Борис. Кажется, он единственный ни в чём не сомневался. — Какой назад? Наоборот, меня теперь отсюда поганой метлой не выгонишь.
Остальные не стали говорить лишних слов и просто молча согласились охотником.
— И ещё один момент, — убедившись, что отряд настроен серьёзно, продолжил Порохов. — Вы не представляете, как я задолбался выговаривать ваши фамилии. Нужно дать каждому позывной. Начну с себя. У меня всё просто, в прошлом отряде меня называли «Порох». Можете и вы называть меня так же.
— Я могу себе придумать новый? — тут же подсуетился «Ключ».
— Нет, — в один голос ответили мы ему.
— Ладно, против коллектива не попрёшь, — протянул тот, с грустью взглянув на свой колун. — А я хотел «Викингом» стать. Круто ведь звучит?
— Уймись, берсерк, — отрезал «Порох». — Знаешь, что может быть круче отечественного разводного ключа?
— Что?
— Только Фёдор «Ключ» Разводной. Гордись своим именем, солдат.
Мы дружно рассмеялись. А я отметил для себя, что «Викинг» или «Берсерк» и впрямь звучит довольно круто.
— Меня называйте «Мех», — гордо заявил Борис. — Так меня звал отец, а потом так же называли все сотрудники моей автомастерской. Всю жизнь я «Мех».
— Я тогда буду… — начала говорить Ольга, но Борис тут же её перебил.