Вторжение
Шрифт:
Когда мы дошли до сцены, я заметил, что двойные двери в предбанник концертного зала были распахнуты. А ведь именно там мы изначально и хотели пройти к выходу в правом крыле.
Поймал себя на мысли, что даже не рассматривал этот вариант, когда «Порох» в кинорубке спрашивал, как выбраться из концертного зала. Но затем я присмотрелся и в темени за дверьми заметил еле разборчивые силуэты. При чем заметил я их благодаря исходящему от них зеленоватому свету. Подобный я видел у собаки, которая меня чуть не загрызла.
— А там что? — показал
— Должен быть, — честно ответил я. — Но там очень много людей.
— Да, — подтвердил мои слова Фёдор. — Человек двадцать. И не у всех пульс равен сорока пяти ударам.
Похоже, не все ходоки среагировали на нас. Интересно, почему эти люди не пошли за нами вместе со всей ордой? Хотя, как мне кажется, лучше у них не спрашивать, надо просто поглядывать в ту сторону.
— Значит придерживаемся плана, — командир, игнорируя лестницу, в один прыжок вскочил на сцену, а затем протянул руку Анне, чтобы помочь и ей забраться. — Так, отряд, максимальная бдительность. К этой хреновине на сцене, — кивнул он на стальную башню, — не суёмся. Пусть потом учёные разбираются, что это такое.
— Но, командир… — попытался возразить Фёдор. У того явно руки чесались рассмотреть хреновину внимательнее.
— Отставить, Разводной, — грозно посмотрел «Порох» на «Ключа». — Не обсуждается.
Даже в темноте, сквозь мутное стекло шлема Фёдора, можно было рассмотреть вселенскую грусть в его глазах. Мда… Ну его можно было понять, любопытство учёного, и всё такое, напрочь отключающее инстинкт самосохранения, и мысли из серии: может ну нафиг эту штуку?
Но здесь я на стороне Порохов. Видишь стальную башню с гигантской головой, уводи оттуда отряд поживее. Вдруг это вообще бомба? А ведь, кроме основной цели миссии, в задачи командира входит ещё и вывести свой отряд живым.
Через полминуты мы все сгрудились на сцене. Она зачем-то была застелена листами профнастила. Кто бы не соорудил всё это, поработал он на славу. Кому и зачем это было нужно непонятно, видимо это как-то связано с металлической башней в центре.
— Дверь заперта, — Борис первым нашёл выход за кулисами и сразу же сообщил об этом. Послышались несколько глухих ударов, и отборная ругань. Видимо выбить дверь не удалось. — Гоните сюда нашего робокопа. Без пинка стальной ноги тут не справиться.
— Бегу, — сразу же отозвался Фёдор, но не успел он сделать пару шагов, как раздутая голова на башне всхрапнула. Звук был такой, будто собака подавилась костью.
Я взглянул в сторону башни и увидел раскрытые глаза… У меня мурашки по спине пробежали. Глаза были без зрачков, ярко-жёлтые, светящиеся словно фонари. И впрямь очи Саурона.
Глаза скосились, и будто два прожектора осветили стальную фигуру Фёдора. Наверное потому что он ближе всех находился к башне. После этого губы, которые до этого момента казались слипшимися, широко раскрылись. Раздался рёв. При чем я услышал этот рёв сразу
В предбаннике концертного зала послышалось рычание. Ходоки, которые находились там, будто услышали зов и двинулись к сцене. Причём двигались они гораздо быстрее тех ребят, которые пытались догнать нас лестнице. Кстати, а те, судя по звукам, уже сумели выбить стальную дверь радиорубки.
— Разводной, дери черти твою душу! — рявкнул во весь голос Порохов. — Я же сказал не приближаться к это хреновине. Чего непонятного? Лучше дверь фигачь!
— Да я не пытался, — растерялся Фёдор. Он и впрямь находился в пяти метрах от башни и не намеревался к ней лезть. — Я ничего не делал.
— Он не виноват, — вступился я за «Ключа». — Башка сама проснулась.
В этот момент из дыры в радиорубке в концертный зал повалились фигуры ходоков. Похоже они ничего не видели, и потому просто упирались в стену рубки, пытаясь пролезть через техническое окошко проектора. Или вовсе валились из проделанной «Ключом» дыры, чуть ли не головой вниз. Ну да именно так и ведут себя типичные зомби. Может и правда зомби апокалипсис настал?
Одновременно с ними, повалили и шатающиеся из предбанника.
— Оружие к бою! — отдал команду «Порох». В этот раз в его голосе прям чувствовалось стопроцентное намерение стрелять совсем не по ногам. — «Ключ», замени «Меха» на двери за кулисами и выбей её, как можно скорее. Анна, где слабое место у этих «зомбей».
— Это не зомби, — напряглась женщина. В её глазах показался испуг.
— Неважно. Где? — «Порох» совсем забыл про манеры.
— Но… — возразила она.
— Никаких «но»! — командир уже кричал на Анну. — Это вопрос жизни и смерти, Анна. Где их слабое место? Голова?
— Да, — сдалась медичка. Её голос был полон тревоги. — И сердце.
— Так я и думал. Отря-яд! Приготовиться к бою! Стрелять на поражение. Валить любого кто решит забраться на эту сцену.
Мы дружно выстроились в один ряд на сцене. Фёдор отправился выбивать дверь, а Борис присоединился к нам.
Приказ Порохова не подразумевал иного толкования, однако не все готовы были его выполнять.
Ольга стояла в середине, глубоко вздыхала и крутила головой в стороны, поглядывая то на «Пороха» с «Мехом», то на меня с Анной. Её «Виторез» стоял на предохранителе, похоже она не готова была стрелять.
Анна достала свой ПМ только для вида, даже не подняла ствол. Мне показалось, что в пистолете отсутствовал магазин. Да и лицо её явственно выражало, что всё происходящее ей очень не нравится. Она от чего-то отказывалась видеть в ходоках угрозу. Для неё это были по-прежнему люди.
В глубине души я был солидарен с Анной Степановной. Но в голове у меня было иное мнение. Я в отличие от медички видел, как эти ходоки разорвали собак в центральном холле. И я бы не хотел подпускать их к себе. Ничего человеческого в этих «людях» не осталось.