Вторжение
Шрифт:
Одним словом, наши телепатические контакты развивались более чем успешно, тогда как с другими ему не везло. Все декларативные призывы Дени оставались без ответа, как вой в эфирную водосточную трубу, пока в один прекрасный день 1978 года он впервые не испробовал тактику, шутливо прозванную нами «Операцией Гамамелис».
Дело было в ноябре. Дени исполнилось одиннадцать, и он уже заканчивал иезуитскую академию. Я приехал туда с очень деликатной миссией: объявить отцам Элсворту и Дюбуа, что их гениальное детище не пойдет в Джорджтаунский университет, в чем у них до сих пор не было ни малейших сомнений.
Сам Дени отнюдь не возражал против того, чтобы продолжить образование под эгидой иезуитов. Джорджтаун
Но у Призрака были иные планы.
Беседа с иезуитами оказалась нелегкой. Следуя полученным от Призрака инструкциям, я сообщил Элсворту и Дюбуа, что Джорджтаунский университет не подходит Дени ввиду своего местоположения (Вашингтон, округ Колумбия) в непосредственной близости от правительственных и разведывательных кругов, которые питают нездоровый интерес к подобного рода талантам. (Мой обходной маневр, несомненно, и послужил основанием для распространившихся позднее слухов о том, что Дени подвергался навязчивым преследованиям сторонников психологической войны.) Священники искренне огорчились, когда я сообщил им, что Дени будет поступать в Дартмутский колледж — одно из старейших учебных заведений Нью-Гемпшира. Мои аргументы в пользу Дартмута и против Джорджтауна были полнейшей нелепицей, более того — черной неблагодарностью по отношению к людям, окружавшим Дени отеческой заботой и вниманием все пять лет учебы в Бребефе. Элсворт и Дюбуа изо всех сил старались меня переубедить, но я стоял на своем. Поскольку Дон снял с себя ответственность за сына, последнее слово оставалось за мной, фактическим опекуном. И я сказал его. Дартмут — совсем маленький колледж, но в нем тоже имеется медицинский факультет, сочувствующий идее парапсихологических исследований. Привлекает и его близость — живописный город Хановер, на берегу реки Коннектикут. Колледж основан в 1769 году, среди его выпускников числится много мировых светил науки. Кроме того, благодаря его свободным и немного донкихотским порядкам, туда едва ли могут просочиться агенты ЦРУ, военно-промышленного комплекса… или КГБ. Одним словом, дело решенное.
Закончив мучительный разговор со святыми отцами, я облегченно вздохнул и повел Дени на прогулку в унылый осенний лес, примыкающий к Бребефскому кампусу. Под низкими, набухшими снегом облаками съежились от ранних заморозков низкорослые деревца. Лужицы на тропинках затянулись хрупкой ледяной коркой. Около часа бродили мы с племянником по голой роще, строили планы относительно Дартмута и близящегося Дня Благодарения. Затем переключились на больную для Дени тему: упорные и бесплодные попытки связаться с другими телепатами.
— Я все время пытаюсь понять, почему мы с тобой можем переговариваться на расстоянии, а с другими мне не везет. — Он свернул с тропки, разбрасывая ботинками подгнившую кленовую листву. — Первая, самая неутешительная вероятность: в моем радиусе вообще не существует реципиентов. Но мне в это как-то не верится. Я чувствую: они есть! Может быть, большинство и не ведает о своих способностях, но некоторым, без сомнения, приходило в голову, что они как-то отличаются от рядовых людей… Вторая версия: по той или иной причине они меня не слышат. Давай вместе подумаем — отчего.
Над головой у нас прощально перекликались синицы, перед тем как перебраться на зиму поближе к человеческому жилью.
— А что, если твои потенциальные собеседники просто-напросто тебя не слушают? — предположил я. — Мы же с тобой беседуем и не обращаем внимания на голоса птиц.
— Это мысль. Они ведь не ждут телепатических сигналов, даже не подозревают, что такое возможно. И когда телепатическая речь достигает их слуха, они принимают ее за что-то другое: за галлюцинации,
— Хм.
— Если бы они ждали посланий, все было бы иначе. Наше с тобой общение носит запланированный характер. Мы выходим на связь в условленное время, и я знаю, что в нужный момент застану тебя на месте, каким бы несовершенным ни было твое восприятие.
— Ну спасибо, удружил!
Дени самодовольно ухмыльнулся.
— Не в обиду будет сказано, дядя Роги, передатчик у тебя слабоват, да и приемник не так чтоб очень. Зато мой мозг компенсирует твои погрешности. Тебе я передаю мощные сигналы, которые даже неразвитое сознание способно уловить, а принимаю с помощью сверхчувствительной умственной антенны. Значит, теоретически я могу общаться и с другими слабыми, нетренированными телепатами — лишь бы они соблаговолили прислушаться.
Он выплеснул шутливый телепатический призыв:
ТЕЛЕПАТЫ ВСЕГО МИРА,
НАВОСТРИТЕ ВАШИ МЕНТАЛЬНЫЕ УШИ!
В СЛЕДУЮЩИЙ ЧЕТВЕРГ,
РОВНО В 8. 00
БУДЕТ ПЕРЕДАНО
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ СООБЩЕНИЕ!
Вслух он добавил:
— Конечно, мы никогда не решимся. А если бы и решились, то где гарантия, что нам удастся заинтересовать нужных людей?
— Рано или поздно все твои усилия получат общественное признание, — подбодрил его я. — И ты сможешь открыто обсуждать эти вопросы в научных кругах.
— Ага, когда вырасту, когда в моем распоряжении будут исследовательские мощности, когда я завоюю всемирный авторитет!.. — Ирония в его голосе звучала почти трагически. — Но мне бы хотелось побыстрей.
— Ты рассуждаешь как ребенок.
Он неохотно кивнул. Потом искоса поглядел на меня.
— Знаешь, дядя Роги, ты уберег меня от многих бед. Я только теперь начинаю понимать, как важно было избавить меня от папы, устроить в эту школу, где я мог без помех расти и развиваться… Должно быть, поступление в Дартмут вместо Джорджтауна тоже неспроста. Я доверяю тебе и не пытаюсь докопаться до мотивов. Но надеюсь, когда-нибудь…
— Всему свое время, — коротко отозвался я.
Несколько минут мы шли молча, потом он вернулся к предыдущей теме:
— Есть у меня еще одно соображение, почему моя телепатическая речь работает вхолостую. Не совпадают импульсы передатчика и приемника.
— Вполне возможно. Ведь наши голоса способны не только говорить, но и шептать, вопить, петь. Так же и в телепатических голосах могут быть другие регистры.
— Я знаю по меньшей мере два. Как мы общались с тобой дома, в Берлине, чтобы папа и Виктор не подслушали? На скрытом модуле. А у нас имеется и декларативный модуль, когда слышат все — и я, и ты, и папа, и Виктор. — Он остановился, задумался. И наконец высказал свою мысль: Дядя Роги, что, если скрытый модуль и есть самый эффективный? Допустим, когерентная телепатическая речь сродни лазерному лучу. Декларативный модуль схож с уличным фонарем — распространяет свет во всех направлениях, но освещает относительно небольшое пространство. А чтобы достичь дальней цели, необходим более мощный луч. Должно быть, мысли тоже надо концентрировать.
— Логично.
Он помрачнел.
— Но если это так, мои рассылаемые наугад телепатические призывы никогда не достигнут цели. Я ведь не знаю, в какой пучок их собрать, куда направить… Положим, твоя ментальная схема мне знакома, и я интуитивно настраиваюсь на нее. Но как обнаружить умственный почерк неведомых мне телепатов? — Дени помедлил, и вдруг строгое личико просияло. — Держу пари, они бы меня услышали, если б я был поблизости и обратился к ним на декларативном модуле! Тогда бы мне не понадобился их почерк. Я же услышал Элен с вершины в тот первый раз, когда она была на расстоянии полумили. А потом она меня слышала с двухсот ярдов. Но странно, мне ни разу не пришлось пообщаться с ней на скрытом модуле.