Вторжение
Шрифт:
Он вытер лицо руками, очищая его от паутины сна. Когда посмотрел на жену, глаза Нейла, как, ей показалось, потемнели больше обычного. В их синеве плавали густые тени, словно воспоминания о кошмарном сне, который никак не хотел отпустить его.
— Ты в порядке? — повторила Молли.
— Нет, — голос хриплый, словно он, мучимый жаждой, долго бежал по пустыням сна. — Господи Иисусе, что это было?
— Ты о чем?
Он поднялся с кровати. Тело вибрировало от напряжения, мышцы напоминали туго закруженные
— Тебе приснился кошмар, — добавила Молли. — Я услышала, как ты кричал во сне.
— Не кошмар. Хуже, — он озабоченно оглядел спальню. — Этот звук.
— Дождь, — она указала на окно.
Нейл покачал головой.
— Нет. Не только дождь. Что-то помимо дождя… над дождем.
Его поведение еще больше встревожило Молли. Он никак не мог выйти из транса, по-прежнему находился во власти кошмара.
По телу Нейла пробежала дрожь.
— Гора падает вниз.
— Гора?
Нейл закинул голову назад, с тревогой уставился в потолок. Когда заговорил, хрипота начала исчезать.
— Гигантская. Во сне. Массивная. Гора, чернее угля, медленно падает вниз. Ты бежишь и бежишь… но не успеваешь выскочить из-под нее. Ее тень растет и растет… у тебя нет ни малейшей возможности обогнать ее.
Его слова дергали ей нервы, и она попыталась разрядить напряжение шуткой:
— Ага. Пугливый детский сон.
Нейл не отрывал взгляда от потолка.
— Не во сне. Здесь. Сейчас, — он задержал дыхание, прислушиваясь. — Что-то поверх дождя. Что-то… спускается.
— Нейл. Ты меня пугаешь.
Он встретился с нею взглядом.
— Что-то тяжелое, там, наверху. Нарастающее давление. Ты тоже это чувствуешь.
Даже если бы падала Луна, Молли не стала бы утверждать, что именно гравитационное воздействие сошедшего с орбиты естественного спутника Земли вызвало приливы в ее крови. До этого момента она чувствовала себя всадницей, которая крепко держит в руках поводья жизни, и позволяла эмоциям пускаться в галоп только на страницах ее книг, оставляя драму для выдуманных ею героев.
— Нет, — ответила она — это всего лишь шум дождя, который проник в твой сон, вот ты и принял его за что-то другое вообразил себе падающую гору.
— Ты тоже это чувствуешь, — повторил он и босиком зашлепал к окну.
Слабого янтарного света настольной лампы не хватало для того, чтобы скрыть свечение проливного дождя, который серебрил лес и землю.
— Что происходит? — спросил Нейл.
— Необычный минеральный состав, может быть, какие-то загрязнения — ответила она, озвучив предположение, которое сама же выдвинула и отвергла.
Любопытство и изумление, заставившие ее чуть раньше выйти на крыльцо к койотам, сменились нерешительностью. Ей захотелось вновь улечься в постель, укрыться с головой, проспать этот странный ливень и проснуться от
Нейл повернул шпингалет, собрался открыть окно.
— Не делай этого, — вырвалось у нее.
Не отходя от окна, он повернулся к жене.
— Этот дождь очень странно пахнет. И оставляет ощущение… грязи.
Только тут он заметил, что она в халате.
— Ты давно встала.
— Не могла спать. Спустилась вниз, чтобы поработать. Но…
Он посмотрел в потолок.
— Там. Ты это чувствуешь?
Может, она и чувствовала. А может, ее воображение создавало горы в небесной выси.
Его взгляд скользнул под потолок.
— На нас оно больше не падает, — говорил он шепотом. — Движется на восток… с запада на восток.
Она, несомненно, не могла похвастаться его интуитивным восприятием огромного неведомого объекта, но вдруг обнаружила, что вытирает правую руку о халат… ту самую руку, которую выставляла под дождь, а потом так тщательно отмывала жидким мылом с апельсиновой отдушкой.
— Большое, как две горы, три… такое огромное, — прошептал Нейл. И перекрестился, коснулся лба, груди, левого плеча, правого… она и не помнила, когда видела такое в последний раз.
И внезапно… скорее, почувствовала, чем услышала, неспешное, низкое гудение, практически растворяющееся в шуме дождя.
— …сеять вас, как пшеницу…
Эти слова Нейла, такие странные, но при этом знакомые, заставили ее оторвать взгляд от потолка и посмотреть на мужа.
— Что ты сказал?
— Оно огромное.
— Нет. После этого. Что ты сказал насчет пшеницы?
Вероятно, слова, о которых говорила Молли, Нейл произнес, сам того не ведая поскольку он в недоумении уставился на жену.
— Пшеницы? О чем ты говоришь?
Уловленное краем глаза мерцание привлекло внимание Молли к электронным часам, которые стояли на ее прикроватном столике. Зеленые цифры быстро и непрерывно менялись, словно старались угнаться за сорвавшимся с цепи временем.
— Нейл.
— Вижу.
Последовательности не наблюдалось. На часах время не спешило к утру, не возвращалось к вечеру. В этот момент электронные часы напоминали компьютер, производящий какие-то вычисления.
Молли посмотрела на наручные часы, со стрелками. Часовая вращалась в положенном ей направлении, отсчитывая сутки за какие-то полминуты. Минутная — еще быстрее, но, в противоположном направлений, словно наткнулась на скалу в реке времени, и будущее быстро-быстро уплывало от нее.
От загадочных звуковых импульсов (практически за пределом слышимости, но ощущаемых кровью и костями) у нее разбухало сердце.
Ощущения были уникальные, ничего такого испытывать ей не приходилось, но она знала: источник этих ощущений — что-то враждебное, неведомое.