Шрифт:
Глава 1
Конец лета в Питере обычно — мертвый сезон. Все сколько-нибудь значимые персоны в это время либо на дачах, либо на водах, либо еще где, лишь бы не оставаться в петровском «парадизе» с его гнилой влажностью. Но нынешний 1854 от Рождества Христова года стал исключением. В столице сейчас все от государя, до последнего придворного кофишенка, ибо Империя празднует победу. Возможно самую великую со времен отражения нашествия «двунадесяти язык» и взятия Парижа.
На Неве стоят открытые для всеобщего посещения, захваченные британские и французские корабли. На
Что любопытно, роскошные шляпы дам и высокие цилиндры их кавалеров вполне мирно соседствуют с простонародными платками и картузами. И тех и других доставляют на одних шлюпках, проводят по палубам, показывают вооружение и внутреннее устройство, давая по пути краткие пояснения, как водится, безбожно при этом преувеличивая.
Раньше на Руси-матушке такое и представить себе было невозможно, но я настоял, и никто не посмел возразить. Точнее, один такой нашелся, и добрался-таки до государя с жалобой на «попрание устоев», но внимательно выслушавший его Николай Павлович ничего не ответил. Однако уже следующим утром бдительный чиновник получил повышение и отправился к новому месту службы в… уездный город Саранск, а чтобы не сбежал от радости, бедолагу сопровождали два жандармских унтера. Как и следовало ожидать, это не осталось незамеченным и в стране забродило смутное ожидание перемен.
Все это еще больше подняло мою и без того бешеную популярность во всех слоях общества. Где бы ни появлялись мы с семьей, нас встречали овацией. Мужчины кричали — ура! Дамы призывно улыбались, бешено обмахивая себя веерами. Александра Иосифовна просто купается в этих волнах всенародной славы, а вот я… задыхаюсь! Мне до смерти надоела это шумиха и придворная суета, фальшивые улыбки и завистливые шепотки за спиной.
Будь моя воля, с радостью променял бы затхлую атмосферу дворцов на порывы соленого ветра, а благоухание тысяч цветов на вонь сгоревшего пороха. Но пока что вынужден принимать поздравления, милостиво улыбаясь всем этим сиятельным идиотам и казнокрадам, шутить с дамами, трепать по плечу великовозрастных балбесов, томимых желанием стать моими адъютантами. Ноблес оближ, что б его!
— Что с тобой? — прямо спросил отец, когда я на секунду, сбросил маску.
— Ничего. Просто иногда не могу понять, чем я здесь занимаюсь. Мое место на Юге в Севастополе, а я танцую на балах, торчу в соборах, выслушиваю ахинею от никогда не нюхавших пороху генералов и до сих пор никого из них не прибил.
— Ты о Долгорукове? — безуспешно попытался придавить меня своим оловянным взглядом Николай. — Министру не обязательно самому ходить в атаку. Его задача обеспечить армию всем необходимым…
— И с этим он тоже не справляется!
— Отчего ты так говоришь?
— Потому что это правда. Известно ли вашему величеству, куда направляются в первую очередь с таким трудом закупленные припасы и новейшее вооружение?
— И куда же?
— В гвардию. В Финляндию. В Варшаву. В армию Горчакова и даже на Кавказ! Словом, куда угодно, только не туда, куда следует!
— Постой-ка,
— Так что с того! Все одно Юг на последнем месте. А зная расстояние и «распорядительность» тамошних чиновников, дай бог, если припасы прибудут к концу войны.
— Но ведь усиление требуется и в других местах…
— Нет! Уверяю вас, если наши враги и рискнут появиться на Балтике, то еще очень не скоро! Так что за нее можно быть спокойными. Тоже касается и Европейского театра. Пока мы побеждаем или хотя бы не разгромлены, Австрия и Пруссия будут сидеть тихо как мышь под веником. Пока что там с лихвой хватает и имеющихся сил. Усилить Кавказ можно, но не в ущерб главному направлению.
— Ты все же думаешь, что главный удар союзников будет в Крыму?
— Господи, да где же еще?
— На том же Кавказе. Есть сведения, что англичане настаивают на этом.
— Я первый пропою осанну, если им удастся настоять на своем. Но французы вовсе не горят таскать для островитян каштаны из огня. К тому же, они хорошо понимают, чем это может обернуться. Нет, на помощь Шамилю они не пойдут.
— Хорошо. — Сдался император. — Я поговорю с Василием Андреевичем…
— Этого недостаточно. Ваше величество, разрешите мне, наконец, отбыть на Черноморский флот!
— Ты все же настаиваешь на своем решении?
— Категорически! У нас ведь не так много времени.
— Зачем тебе это?
— Что?
— Костя. Ты сейчас и без того самый известный человек в России. Да что там, тебя знают, тобой восхищается или ненавидит весь мир! Но что будет, если ты потерпишь неудачу? Не справишься… Только не говори, что такое не возможно!
— Отчего же, — легко согласился я. — Вполне возможно и даже вероятно, что кампания на Черном море будет, не так успешна, как на Балтике.
— Отчего же?
— Да все просто. Здесь лучшие наши войска, находящиеся вблизи от запасов и производственных мощностей противостояли худшим кораблям и экипажам союзников. Там все будет наоборот. Наши гарнизонные войска издавна собираются по остаточному принципу. Припасов мало, пополнить их трудно, а промышленности и вовсе нет. Англичане же с французами послали самые отборные силы из того, что у них имелись. Так что результат немного предсказуем…
— Вот как? — явно растерялся отец. — Так ты не ждешь победы, но все равно хочешь отправиться туда и принять на себя всю ответственность? Но для чего?
— Даже не знаю. Может для того, чтобы Сашка перестал смотреть на меня с плохо скрытой завистью и раздражением? Ну не делай такое лицо, я просто пошутил.
— Это дурная шутка!
— Прости. Но если хочешь серьезного ответа, то нам вообще не победить в этой войне. Слишком уж велики силы у наших противников, и я сейчас не только о солдатах, кораблях и пушках. Однако мы вполне можем не проиграть. И вот на это я готов положить все свои силы!
— Говори, что тебе нужно?
— Немедленно направить все дивизии 3 и 4 корпусов в Крым. Резервную уланскую дивизию Корфа. Мы должны иметь заметное преимущество в войсках. Несколько полков казаков, лучше всего с Кавказа. Все нарезные ружья прямиком в Крым для формирования новых стрелковых батальонов или перевооружения имеющихся.