Вторжение
Шрифт:
Играться я был не намерен, так что рывком переместив автомат из-за спины, нажал на спусковой крючок. Отдача не могла помешать меткой стрельбе — промахнуться с дистанции в десять метров я не мог, особенно учитывая мою силу. Грохот стрельбы, гулом разнесшийся по помещению, заставил многих сидящих вокруг людей дернуться, будто внезапно проснувшись.
Проскочив мимо кувыркнувшегося в облаке брызг крови тела, я ринулся по широкой лестнице на второй этаж — источник моих неприятностей сидел именно там. Давление на мои чувства возрастало обратно пропорционально расстоянию до цели, и вместе с тем возрастала моя злоба, заставляя перебирать ногами быстрее и
— Зря ты со мной связался, ублюдок! — демон внутри меня словно проснулся, требуя крови врага, и я поймал себя на том, что рычу сквозь зубы угрозы кукловоду. Однако на этот раз останавливать бурлящую во мне ярость я не собирался — этот урод рискнул атаковать меня! Более того — он попытался подчинить меня себе! МЕНЯ — СЕБЕ!
Многократно обострившееся восприятие наконец вывело меня на жертву — иначе я невидимого соперника уже не воспринимал: за свою дерзость он должен быть наказан!
Перехватив автомат, я ударом ноги распахнул толстую дверь, ведущую в одну из гримерок, и…
Все, что я успел — это увидеть перед собой невероятно жирного мужика, в чьих толстых руках был зажат дробовик. А затем заряд дроби, выпущенный с расстояния в пол метра врезался в мою грудь, разрывая плотную ткань бронежилета и вминая защитные пластины в кожу.
Толчок был такой силы, что я отлетел назад, крепко приложившись затылком об противоположную стену. Перед глазами заплясали искры, но я все-таки сумел удержать автомат в руке.
Сползая по стене, задыхаясь от боли в груди, я рванул ствол автомата вверх, и зажал курок, выпуская смертоносный рой пуль навстречу толстой туше. Звон в ушах не смог помешать мне насладиться надсадным воплем кукольника. Однако что такое несколько грамм свинца против двухсот килограммов мяса? Мужик даже не покачнулся, когда из его груди, туго обтянутой дорогим пиджаком, брызнули фонтанчики крови. Вместо этого он передернул затвор, и выстрелил вновь. Автоматная очередь захлебнулась, когда моя рука ниже локтя повисла на лоскутах кожи и связок, перебитая залпом дроби. Какое-то мгновение я смотрел на оторванную конечность с зажатым в кулаке автоматом, не чувствуя боли — болевой шок? Не знаю, возможно. Главное, что зрелище окровавленного обрубка руки — моей руки — выбило всю иррациональную ярость из моей головы, и появилась возможность трезво оценить ситуацию, без пены на губах и сумбура в мозгах.
Если я немедленно не предприму хоть что-нибудь — мне конец!
Диспозиция такова: я сижу на полу, все еще не в состоянии глотнуть воздуха, а из культи короткими толчками брызжет кровь, рисуя на паркетном полу историю последних секунд моей жизни… А напротив стоит жирная мразь, на чьем лице, перекошенном от смеси боли и злобы, четко различимы глаза с характерно расплывшимися зрачками. И в них столько неподдельного удовольствия, что не надо никакого сверхчувственного восприятия, чтобы увидеть его.
Твою мать, что делать?! Что же делать?!
— Щенок, у тебя хватило наглости выйти против меня?! — мерзкий, писклявый голосок, будто вилкой по стеклу прошелся по моим обнаженным нервам:
— Я ЗДЕСЬ ХОЗЯИН!!! — истерично взвизгнув, он шагнул вперед, и с силой ткнул стволом дробовика мне в лицо. Из рассеченной скулы по шее за воротник побежал тоненький ручеек крови.
— Да я тебя с потрохами сожру, и не подавлюсь, мелкое отродье! — он шумно выдохнул, и уже спокойнее продолжил:
— Для начала отстрелю твои ручки — с одной я уже управился, ха-ха! — краем уха слушая, как он изгаляется, я неожиданно вспомнил, что собирался опробовать
Я сосредоточился, вспоминая нужную последовательность действий. Понимая, что если я начну формировать заклинание в «прямом эфире», то кукловод это тут же заметит, и, скорее всего, прекратит мои мучения выстрелом в голову. Поэтому нужно было каким-то образом замаскировать его создание. Времени на эксперименты не было, у меня есть ровно одна попытка — все или ничего!
Я ушел в себя, пытаясь повторить действия, которые совершал Демон — эта магия кардинальным образом отличалась от того, что я читал в фантастических книжках. Никаких классических «плетений», никакого «единения» со стихиями… Единственное, что делало их похожими — это необходимость наличия источника питания — обычно это была некая мана. В моем случае ей была моя сильно истощившаяся Аура…
Я принялся выбрасывать в окружающее пространство огромное количество энергии, якобы от боли и неспособности ее контролировать — по крайней мере именно так должен был подумать стоящий передо мной жирдяй. Плотное облако Силы, окружающее меня, должно было замаскировать формирующуюся цепочку.
Почему я называю заклинание цепью? Потому что в завершенном виде оно состояло из неких звеньев, каждое из которых являлось формулой. Формулой могла быть эмоция, или сложная комбинация энергетических потоков, или что-то совсем неописуемое для простого человека… Связывая эти звенья воедино, я создавал ту самую цепь, и если по отдельности звенья являлись всего лишь бесполезными сгустками энергии, то связанные воедино в определенном порядке, они могли дать тот эффект, о котором я толкую.
Толстяк, обеспокоенный энергетическим всплеском, в качестве профилактики и для собственного удовольствия еще несколько раз прошелся по моему многострадальному лицу стволом дробовика, оставляя на нем глубокие, рваные раны. Плевать. Главную цель, а именно маскировку готовящегося заклинания, я выполнил.
На удивление, оно сформировалось гораздо быстрее моих ожиданий — секунд за пять. Может, дело в многократно ускоренном мышлении?
Я поднял глаза на толстого садиста, и едва удержался от улыбки — плазменный шар был готов к применению.
Я не учел одного: энергию для активации умение берет не при создании, а при использовании, поэтому последнее, что я ощутил, было стремительное опустошение моего энергетического резерва…и мгновением спустя меня накрыла тьма.
8
Не знаю, сколько я провалялся без сознания, но когда пришел в себя, осознал одну простую истину — я жив. А это значит, что мертв мой свиноподобный визави. А это, в свою очередь значит, что заклинание сработало!
Свое самочувствие я оценил на троечку по десятибалльной системе. Общая слабость, сильнейшее энергетическое истощение, и самое главное — культя на месте правой руки — не позволяли поднять оценку повыше. С трудом открыв глаза, я огляделся: обшарпанные стены, видимо когда-то бывшие белыми, проводка, свисающая со стен, и одинокая тусклая лампочка, бросающая тень на всю систему Российского здравоохранения, канувшего в лету — я в больнице. Запах лекарств, пропитавший стены, скрипучие кровати, застеленные худыми, равными покрывалами и разваливающиеся тумбочки прямо намекали о том месте, куда я попал.