Вуаль из виноградных лоз
Шрифт:
Как будто он начал чувствовать меня так же хорошо, как и я его, он поднял голову. Алый румянец расцвел на его щеках, когда он увидел меня, маячащую у входа. Он отвернулся, не говоря ни слова, продолжая свою работу. Но прошло всего несколько секунд, когда он отошел от деревянного пресса, опустив свои плечи.
Это разбило мое сердце вдребезги.
— Ахилл, — мягко позвала я, заходя в амбар.
Он подошел к небольшой картонной коробке, которую должно быть доставил мужчина, привравший нас. Затем Ахилл достал из нее лист бумаги
— Инвентарь просто чудесен, — сказала я, пытаясь заставить его хотя бы признать мое присутствие. — Спасибо, что позволил мне им пользоваться.
Ахилл мельком взглянул в мою сторону, затем кивнул и вернулся обратно к прессу.
Из естественного любопытства я опустила взгляд, чтобы посмотреть, что было в коробке. Я узнала знакомый рисунок «Беллы Колины Резерв» в оттенках серого и написанный курсивом хорошо известное название.
— Этикетки сбора урожая этого года?
На мой собственный вопрос был дан ответ, когда я увидела нынешний год, указанный внизу этикетки с образцом.
— Да, — не оборачиваясь, ответил Ахилл.
Я подняла лист и пробежалась глазами по тексту. Ахилл поставил отметку в поле «Одобренный образец». Его подпись представляла собой беспорядочные каракули, едва разборчивые. Я вспомнила его трясущуюся руку и сразу почувствовала себя виноватой. Я совершенно застала его врасплох. Настолько, что он даже не смог писать.
Я снова посмотрела на текст.
Две. Я нашла на этикетке две орфографические ошибки.
В слове «Белла» была пропущена одна «л» и в слове «мерло» отсутствовала «р».
— Ахилл, — окликнула я, — ты уже расписался в договоре на этикетки?
Он оставил свою работу и подошел ближе. На его лице застыло настороженное выражение страха. Я изучала его, когда его голубые глаза пробежали по этикетке. Его темные брови были нахмурены, а губы поджаты.
Я указала на ошибки.
— Пропустили две буквы, здесь и здесь.
Ахилл несколько раз моргнул, затем достал ручку из своего кармана и протянул ее мне.
— Не могли бы вы указать где именно, пожалуйста?
Его рука все еще дрожала. Очевидно, я полностью потрясла его.
Это даже повлияло на его работу. Работу, которая была всей его жизнью, детали, которые, я знала, он никогда бы не упустил из виду, если бы не был отвлечен на меня.
Я взяла ручку из его рук.
— Разве ты их не заметил? — спросила я, пытаясь завести разговор. — Это была глупая ошибка со стороны полиграфистов. Им следовало быть более внимательными.
Ахилл не ответил. Я подчеркнула ошибки, написав заметки вдоль нижней части образца, чтобы объяснить полиграфистам, что было не так.
Я
— Ахилл, — неуверенно спросила я, но тут же попятилась назад, когда он повернулся ко мне с таким суровым выражением лица, от чего моя кровь застыла в жилах.
— Мне нужно, чтобы вы ушли, — сказал он без каких-либо эмоций в ровном голосе.
— Что? — прошептала я, чувствуя, как все краски сходят с моего лица.
Ахилл выглянул из дверей амбара на потемневшее небо.
— Мне нужно, чтобы вы ушли. Я хочу, чтобы вы ушли и никогда не возвращались.
Частички боли пронзили мою грудь. Я задавалась вопросом, ощущаю ли физически последствия разбитого сердца, трещины, пробивающиеся сквозь плоть?
— Почему? Что я сделала…?
— Вы выйдете замуж за принца. Я винодел в разгар сбора урожая — самого важного урожая для этого поместья. Я… Вы отвлекаете меня. Вас… не должно быть здесь. Я не могу ясно мыслить…
— Ахилл, — я попыталась протестовать, но он поднял руку, чтобы прервать меня.
— Просто… пожалуйста, уходи, — в этот момент его голос не терпел никаких возражений.
И снова я понятия не имела, что сделала такого, что причинило ему боль, заставило его так расстроиться. И я ненавидела себя за то, что мне было не все равно. Я должна была прислушаться к словам Ахилла, подумать о Зено. Вместо этого все, что я хотела сделать — это протянуть руку и прижаться губами к его губам, просто чтобы узнать, как это будет ощущаться.
— Пожалуйста, — прошептал он. Нет, умолял меня.
Слезы наполнили мои глаза, когда я наблюдала за тем, как он замкнулся в себе, как будто какая-то разрушительная внутренняя боль заставляла его удаляться от мира.
Я не хотела видеть, как ему больно. Поэтому, когда он посмотрел мне в глаза, и все, что я увидела в их синих глубинах — была нескрываемая печаль, — я сделала так, как он просил. Я вышла из амбара, даже не оглянувшись. Я не разу не оглянулась, когда бежала домой, а на моих ногах все еще были надеты дорогие сапоги для выездки Абриэлль Бандини.
Даже когда я вошла через балконные двери в свои покои, я не обернулась, чтобы посмотреть на дом Ахилла вдалеке. Я села на край кровати и медленно позволила себе осознать правду.
За последнюю неделю я обнаружила, что меня все больше тянет к застенчивому виноделу мерло «Белла Колина Резерв». Я потерла грудь, впервые заметив, что, когда я не была в его присутствии, вызывающем привыкание, тупая боль вспыхивала в моем сердце и не успокаивалась, пока я не возвращалась к нему.
Я молилась, чтобы это новое явление исчезло так же быстро, как и появилось. Потому что Ахилл не хотел, чтобы я возвращалась. Ни чтобы покататься на Розе, ни чтобы помочь ему собирать виноград или смеяться вместе с ним среди виноградных лоз.