Вуайерист, или Марек и прекрасная мельничиха
Шрифт:
– Вот и славно, – говорит пани Фелиция, поднимаясь из-за стола. – Пойдем со мной, Марек.
Следом за теткой Марек спускается по широкой лесенке в три ступеньки во двор. Грася включает свет в чулане и открывает дверь. Марек останавливается на пороге. Он видит все тоже, что и полчаса назад. Дощатые стены, длинную и низкую, потемневшую от времени скамью на полу, деревянную кадку в углу и торчащие из кадки длинные березовые прутья.
Пани Фелиция стоит у Марека за спиной. Молодой человек слышит ее частое дыхание и терпкий и сладковатый запах ее духов.
Марек оглядывается и совсем рядом видит лицо пани Фелиции. В ее блестящих карих глазах отражается тусклая
Пани Фелиция легко подталкивает Марека ладонью в спину, и молодой человек перешагивает через порог. Он делает шаг, другой и останавливается возле скамьи. Пани Фелиция в темном просторном платье, сложив на груди полные гладкие руки, стоит в дверях. Всю дорогу от Картузов пани Фелиция предвкушала этот момент. Она хотела рассчитаться с племянником за жгучий стыд, который она испытала, разговаривая с деканом. Она была так обижена на Марека! Она представляла, как будет больно сечь племянника прутьями на этой самой скамье. Пани Фелиция была добрая женщина, она любила племянника, но и любовь, и жалость придут потом, а сейчас была обида и желание наказать побольнее этого несносного гадкого мальчишку.
Горничная Грася неслышно проходит в угол чулана и вытягивает прутья из дубовой кадки. Мокрые от соленой воды гибкие розги поблескивают в электрическом свете. Они кажутся черными. Мареку страшно на них смотреть. Грася протягивает каждый прут через кулак и кладет на край кадки. За спиной пани Фелиции стоит молоденькая горничная Чеслава и, закусив губу, смотрит на Марека своими огромными льдистыми глазами. От взгляда панночки Марека бросает в жар.
– Пани Фелиция… – шепчет Марек, он хочет попросить тетушку не наказывать его, но слова застревают в горле.
– Не тяни время, ложись на скамьи, – говорит ему тетка спокойно.
Молодой человек расстегивает пуговицы на поясе брюк, расстегивает ширинку, спускает брюки до колен и ложится ничком на скамью.
– И кальсоны тоже, – слышит он голос пани Фелиции.
Марек понимает, что сейчас не время спорить, не время говорить, что он уже совсем взрослый. Молодой человек приподнимает немного бедра и стаскивает длинные черные кальсоны. Мареку до того стыдно, что он закрывает глаза. Молодой человек словно видит себя со стороны – вот он лежит в чулане на скамье для порки, как нашкодивший мальчишка, а пани Фелиция и две горничные стоят поодаль и разглядывают его голую задницу.
– Ох! Марек! – вздыхает неожиданно тетка. – Как же тебе досталось!
– Хорошо же его отходили, – замечает Грася.
Марек слышит шаги, это пани Фелиции подходит ближе и останавливается возле изголовья скамьи.
– Это пан Кароль тебя так отодрал? – спрашивает пани Фелиция.
– Угу, – кивает Марек, готовый уже расплакаться от стыда.
Молодой человек припоминает, как утром перед отъездом он крутился возле зеркала, разглядывая свою исхлестанную ремнем задницу. Раздвоенный шотландский ремень оставил на ягодицах Марека темно-синие гематомы, окруженные малиновыми ореолами. Стоит сказать, что кое-где гематомы уже начинали желтеть. На бедрах и ляжках, там, где края ремня больно впивались в кожу, проступили темные отметины, которые будут заживать дальше всего. Словом, задница Марека после торжественной порки, устроенной ему деканом, была всех цветом радуги.
– Бедняжка! Тебе, наверное, больно сидеть? – спрашивает Грася.
– А я, пока ехал, ни разу не присел, – отвечает Марек и вдруг
– Ну, будет, будет, – утешает его пани Фелиция и гладит рукой по дрожащим плечам. – Чеслава, будь добра, принеси ту самую мазь.
Молоденькая горничная кивает и быстро выходит из чулана.
– Я тебя не стану сегодня наказывать, – говорит пани Фелиция, немного подумав. – Марек, мой милый, на тебе живого места нет! Видно тяжелая у пана Кароля рука…
Марек всхлипывает и утирает руками слезы.
– Но не думай, что я тебя простила! Мне все же придется тебя проучить. Скажем, дня через три. Да, пожалуй, что так…
– Вот мазь, пани Фелиция, – говорит Чеслава, возвращаясь в чулан.
Пани Фелиция придвигает табурет и садится рядом со скамьей. Она берет из рук горничной стеклянный пузырек. Свинчивает крышку и кончиками пальцев зачерпывает немного мази. Она разглядывает синие, лиловые и желтые гематомы на ягодицах Марека и качает головой.
– И все-таки тебе поделом досталось, – говорит тетка, дрогнувшим голосом и повторяет, – поделом.
Кончиками пальцем она касается ягодиц Марека и легко наносит на кожу прохладную бесцветную мазь. Марек чувствует эту прохладу, чувствует, как саднящие ягодицы словно обдувает ветерок. Боль понемногу уходит. Пани Фелиция снова зачерпывает мазь и принимается обрабатывать другую ягодицу.
– Спасибо, пани Фелиция, – шепчет Марек.
– Ах, Марек, Марек, – вздыхает тетушка.
Той ночью Мареку снится квадрат стиснутого между старыми корпусами университетского двора, красное солнце, низко стоящее над крышами, постриженная живая изгородь, пара каштанов и позеленевший от времени конный памятник прославленному воеводе Богомилу Подковиньскому. Посреди двора возле памятника стоят козлы для порки. Этим козлам, наверное, не меньше века. Толстые деревянные брусья почернели и рассохлись. Обитый кожей лежак весь в заплатах. Ремни, которые впиваются Мареку в запястья и щиколотки меняли и надставляли десятки раз. Чтобы соблюсти приличия Марек лежит на козлах в кальсонах и майке. Пан Кароль, декан факультета журналистики стоит рядом с козлами в брюках, жилетке и белой рубашке с закатанными рукавами. У декана округлое брюшко и толстые поросшие черным волосом руки. Его черная с проседью бородка поблескивает в лучах закатного солнца. Вот пан Кароль размахивается и, крякнув, хлещет жестким шотландским ремнем Марека по заднице. Раздвоенный ремень с сочным терском ложится на ягодицы. Он нестерпимо жжет через тонкую ткань кальсон. Кончики ремня впиваются в бедро. Марек извивается всем телом на козлах и кричит. Мокрые от пота волосы падают на глаза. Сердце оглушительно грохочет в груди. Марек тяжело дышит и глядит на забрызганную вечерним светом брусчатку. Если немного поднять голову, он увидит туфельки, башмаки, брюки и чулочки. Марек увидит стоящих подле козел студентов и студенток с факультета журналистики. Он увидит их лица – испуганные, смущенные, смеющиеся. Но Марек не поднимает глаза.
Еще один хлесткий удар ремня. Мареку кажется, что у него на ягодицах лопнула кожа. Он взвизгивает и вертится на козлах. Пот течет по его вискам… Сквозь удары сердца, сквозь шум крови в ушах он слышит смешки и шепот панночек, чей-то испуганный возглас.
– Помогите мне, пан, – говорит декан и протягивая ремень профессору астрономии.
Это худой жилистый мужчина в очках, с растрепанной копной тусклых бесцветных волос.
– С радостью, пан Кароль, непременно помогу, – кивает профессор и берет у декана.