Вулканы небес
Шрифт:
Если доктор Гримм развеивал скуку, царапая на камне, то именно таким способом всегда достигается временное решение проблемы.
Всякий феномен тем самым уже сомнителен. Любой ученый, претендующий на большее, пытается запечатлеть божественность. Если Жизнь невозможно положительно отделить от чего-либо еще, то сама видимость жизни есть иллюзия. Если в отношении разума невозможно провести четкую границу между умом и идиотизмом, то всякая мудрость отчасти идиотизм. Искатель мудрости все более и более удаляется от состояния идиота, только чтобы обнаружить, что возвращается к отправной точке. Верования за верованием гаснут в его мозгу, и его целью оказывается стык между двумя проплешинами. Одна — это ничегонезнание, а другая — знание, что знать нечего.
Но мы пока еще не так мудры, чтобы
Таинственное появление улиток, лягушат, тюленей и оленей.
Стандартное объяснение таинственных незнакомцев человеческого рода, появляющихся в различных точках этой Земли и действующих так, как предположительно действовали бы обитатели иных миров, перенесенные на эту Землю, или обитатели других частей этой Земли, перенесенные в состоянии глубокого гипноза, — самозванство. Начав с довольно либерального взгляда на изобилие самозванцев, я намерен не столько доказывать, что персонажи, упоминаемые нами, не самозванцы, сколько рассмотреть основания, на которых они были таковыми признаны. Если их появление не удалось объяснить в рамках общепризнанных теорий, не прибегая к мошенничеству, мы оказываемся там же, где были в остальных вопросах, то есть в позиции, где можем притвориться, что мыслим самостоятельно.
Первый из предполагаемых самозванцев в моей коллекции, — которую я, хотя и не абсолютно, ограничиваю 1800 годом, — это принцесса Карибу, если не Мэри Уиллкок, хотя возможно, миссис Мэри Бэйкер, а может быть, миссис Мари Бурже, которая вечером 3 апреля 1817 года появилась у дверей крестьянского дома под Бристолем и на неизвестном языке попросила поесть.
Я не столько интересуюсь вопросом, была ли принцесса мошенницей, сколько причинами, по которым ее такой сочли. Неважно, берем ли мы теорему из небесной механики или случай девушки, говорящей на тарабарском языке, — мы сталкиваемся с надувательством, посредством которого создается и поддерживается на этой Земле общепринятое мышление. Случай углов в треугольнике, равном двум прямым углам, никогда не был разрешен: какие бы тонкие измерения не производились, более тонкие неизменно показывают, что наличествовала ошибка. Непрерывность и разрывы ее не позволяют доказать ничего. Если только посредством грубой ошибки доказываются предсказания профессора Эйнштейна об искривлении световых лучей, мы заранее, еще не рассмотрев случая принцессы Карибу, заподозрим, что заключения, принятые по ее делу, вызваны ошибкой.
Что принцесса Карибу была самозванкой… Сперва рассмотрим дело, как оно было представлено.
Лондонская «Observer» (10 июня 1923 года) — девушка, говорившая на непонятном языке, была приведена в городской совет Бристоля Сэмюэлом Уореллом из Ноул-парка, Бристоль, который, вместо того чтобы сдать ее властям как бродягу, принял к себе в дом. Что думала об этом миссис Уорелл, история не сохранила. Записано, что внешность девушки была в лучшем случае «нерасполагающая». В ответ на расспросы «таинственная незнакомка» писала неизвестными буквами, многие из которых напоминали изображение расчески. Ее расспрашивали газетчики. Она отвечала потоком «расчесок», разбавленных «птичьими клетками» и «сковородками». Известие распространилось, и лингвисты стали съезжаться, чтобы испытать свои знания, и один из них наконец достиг успеха. Это был «джентльмен из Ост-Индии», и, заговорив с девушкой на малайском языке, он получил ответ. Ему она поведала свою историю. Ее звали Карибу, и однажды, прогуливаясь в саду на Яве, она была захвачена пиратами,
Труднее всего нам представить, что случай этот — не представление — или, точнее, что ни этот, ни другие случаи не были выдуманы, — но я отмечаю здесь черточку человеческого участия. Я замечаю, что мы ощущаем разочарование из-за того, что Мэри во всем призналась. Мы бы предпочли услышать о самозванцах, которые твердо держатся за свою роль. Если нельзя провести абсолютную границу между моралью и аморальностью, я берусь доказать, если мне вздумается, что эта склонность к мошенничеству в каждом из нас — и уж, во всяком случае, во мне — на самом деле добродетель. Так что когда самозванец держится за свое самозванство и мы этому радуемся, мы одобряем на самом деле стойкое стремление к постоянству, пусть даже примененное ко лжи.
Если только мне удастся найти достаточно материалов, я берусь без особого труда «убедительно» представить, что Мэри, или принцесса, признавалась, или не признавалась, или ее признание было сомнительным.
«Chamber's Journal» (66-753) — самозванная Карибу рассказывала историю своих вымышленных приключений по-малайски. Дальше в том же отчете — что девушка говорила на неизвестном языке.
Эта несущетвенная деталь ничего не стоит. Мы вышли на след надувательства, хотя, чтобы встретиться с ним, не обязательно было добираться до 1817 года. Мы ведем охоту повсюду. Мы натыкаемся на памфлет, опубликованный Дж. Кэтчем в Бристоле в 1817 году. Из его содержания, которое явно стремится доказать, что Карибу — несомненная самозванка, следует, что не девушка, а «джентльмен из Ост-Индии» по имени Мануэль Эйенессо выдумал всю эту яванскую историю. Ради славы открывателя тайны он притворился, что расспрашивает и что девушка отвечает ему на малайском языке, и, якобы переводя ее тарабарщину, он выложил причудливую историю собственного сочинения.
Сама Карибу ничего не рассказывала ни на одном известном языке. И писала она не малайскими буквами. Они были изучены учеными, которые не смогли их определить. Образцы ее письма послали в Оксфорд, где их не смогли опознать. После чего «джентльмен из Ост-Индии» скрылся. Памфлет сообщает нам, что все оксфордские знатоки, которым показывали записи, «очень уверено и без малейшего колебания объявляли их бессмысленными каракулями». Быстрое опознание.
Если сложную историю яванской принцессы приписывают девушке, которая ничего вразумительного вообще не рассказывала, нам кажется, что стоит присмотреться к столь же подробному признанию, которое ей приписывали. Быть может, нам не без сожаления придется расстаться с мыслью, что девушку посредством сверхъестественных сил телетранспортировали с планеты Марс или откуда-нибудь со Льва или Ориона, зато мы видим новые способы задавить тайну. Безумный рыбник из Вустера повсюду раскидывает своих улиток.
Согласно так называемому признанию, девушку звали Мэри Уиллкок и родилась она в деревне Визербридж, в Девоншире, в 1791 году Оттуда в возрасте шестнадцати лет она перебралась в Лондон, где дважды выходила замуж Это длинная подробная история. По-видимому, вся история приключений Мэри со времени ее отъезда из Визербриджа до появления в Бристоле названа признанием. Все объясняется — слишком уж много объясняется. У нас возникают вопросы, которые бы нас поразили, если бы мы не успели уже немножко набраться опыта…
Каким чудом девонширская девушка выучилась говорить на языке Явы?
Автор признания объясняет, что она водилась с ост-индийцами, которые и научили ее языку. Если мы не можем представить, как девушка, даже не притворявшаяся, что говорит по-малайски, объяснила, как она познакомилась с малайцами, становится ясно, что эта часть так называемого признания — фальшивка. Я объясняю ее тем, что человек, которого наняли сочинять признание, слишком увлекшись своим искусством, упустил из виду разоблачение «джентльмена из Ост-Индии».