Вундервафля. Сборник
Шрифт:
Малешкин глядел на него — и не верил. Весь этот парень был какой-то гладкий, сытый, ухоженный. И очевидно слабый физически для механика-водителя. Из люка вылез неправильно, не так мехводы это делают. Не танкист ты, подумал Саня, ох не танкист. А кто?..
Парень метнулся было обратно к «тридцатьчетверке», но тут громадная лапа Бянкина ухватила его сзади за ремень.
— Ты чего?! — удивился «танкист».
— Не верим мы тебе, мил человек, — сказал Домешек с приторной ласковостью. — Больно ты похож на Рабиновича, который продавал
— Говори, в чем дело! — приказал Бянкин, легонько встряхивая парня. Голова у того замоталась, как на одну ниточку пришитая.
— Да я сказал уже! Уходите с карты! Быстрее!
— А если не уйдем?
— Ну тогда капец вам! Отпусти!
— Оставайся с нами за компанию. Вместе поглядим, какой такой капец.
Парень захлопал глазами. Испуганным он не выглядел, скорее озабоченным и несколько растерянным.
— А что там про Рабиновича? — спросил Саня, нарочно не глядя на «танкиста».
— Ну, он покупает яйца по пять рублей десяток, варит и продает вареные по пятьдесят копеек штука. Его спрашивают: «Рабинович, но что ты с этого имеешь?» — «Ну как же, — отвечает Рабинович, — разве непонятно: я имею, во-первых, навар, а во-вторых — суматоху!»
— Понял?! — неожиданно резко спросил Домешек «танкиста». Тот в страхе отдернулся, насколько позволяла железная хватка заряжающего. — Суетишься много, мил человек. А нас на хапок не возьмешь. Давай, рассказывай!
— А то положить его под каток… — донеслось из самоходки.
— Ну, Щербак, ты вообще зверь!
— Он с той стороны приехал, целоваться с ним, что ли…
Тут до «танкиста», видимо, дошло, что его принимают за провокатора.
— Ребята! — сказал он. — Все не так, как вы думаете. Вытащите меня отсюда!
— Чего? — изумился Бянкин.
— Вытащите меня отсюда! — требовательно повторил парень, глядя под ноги.
— В каком смысле? — спросил Домешек. — Душу из тебя вынуть, что ли? Это мы сейчас, это мы запросто…
Малешкин хотел уже вмешаться, а то вдруг экипаж и правда вздумает припугнуть «танкиста», да сгоряча перестарается… Но тут случилось удивительное.
Раздался странный чавкающий звук, и «танкист» исчез. Испарился. Остался только протянутый вперед пустой кулак Бянкина.
— Ничего себе… — буркнул Домешек.
Бянкин глядел на свою руку. Потом с тяжелым вздохом опустил ее.
Саня оглянулся на «тридцатьчетверку». Та стояла на месте, и вдруг из нее снова кто-то высунулся.
Малешкин не спеша пошел к танку.
«Столько загадок, голову сломаешь, — подумал он. — Хлопотный выдался денек».
Из того же самого люка вылез невысокий мужчина. Этот был одет не по-полевому: хромовые сапоги, китель с большими погонами… И широченные лампасы на брюках. Повернулся спиной к самоходчикам и принялся шарить в люке.
Наконец он отыскал фуражку, надел ее и обернулся к Сане лицом.
— Товарищ генерал-майор! — отчеканил Саня, бросая ладонь к виску. — Экипаж младшего лейтенанта Малешкина…
— Вольно, вольно, — перебил его генерал. — Так вот вы какой, Малешкин. Герой, герой… Рад познакомиться. Генерал Макаров.
Голос у генерала оказался смешной, почти бабий, зато таким удобно командовать в грохоте боя. Басом только на плацу распоряжаются, в бою — орут да визжат, иначе тебя не слышно… Ростом генерал вышел самый что ни на есть танкист, правда, в ширину пухленький, ну так не полковник, может себе позволить.
Вслед за Саней генерал сунул руку наводчику, сказал: «Так вот вы какой, Домешек…» — и то же самое проделал с Бянкиным, чем здорово его смутил. Выглядел генерал очень довольным, едва не сиял.
— А Щербака куда дели?
— Туточки я, товарищ генерал!
— Чего же ты прячешься… Ну, здравствуйте, товарищи.
Генерал заложил руки за спину и покачался в раздумье с пятки на носок. Саня тем временем разглядывал награды на его кителе, незнакомые, какие-то не наши, похожие на значки, все с изображением танков.
— Не знаю, с чего даже и начать, — сказал генерал. — Лучше, наверное, с главного. Извините за этот нелепый спектакль. Но мы надеялись, вдруг вы уйдете с карты без лишних разговоров. Времени в обрез. Однако, как верно заметил сержант Домешек, вас на хапок не возьмешь. Тем не менее все, что вы слышали, — правда. Вас ждет коридор там, за холмами. Берите две машины, сажайте всех своих и отправляйтесь. Как можно скорее.
Наступила тишина, по-настоящему мертвая — какая бывает только в мертвом мире, где даже воздух не шевелится.
— Все, что могу, — сказал Макаров, глядя Сане прямо в глаза.
И тут Малешкин поверил: этот пухлый дядечка с непонятными значками на советском кителе действительно генерал.
Вот здесь и сейчас, «на карте», — точно генерал.
— А полковник Дей?
— Нет. К сожалению. Он не сможет.
— Что с ним?! — почти крикнул Саня.
— Ничего, — ответил генерал сухо и донельзя понятно.
— Но я говорил с ним… После того, как все переменилось.
— Когда вы говорили, его существование уже заканчивалось. Он просто очень хотел с вами попрощаться, — сказал генерал, и опять Малешкин ему поверил.
— Они его все-таки стерли, — произнес Домешек голосом, напрочь лишенным выражения. — Вычеркнули.
Малешкин опустил глаза и сжал кулаки.
Генерал сдвинул фуражку на затылок и потер ладонью лоб. Потом шагнул к танку, забрался на броню и уселся на шаровой установке пулемета.
— Ну давайте, — сказал он. — Спрашивайте. Черт с вами, имеете право.
— Это — что? — Саня обвел рукой вокруг.
— Хм… В понятных вам словах — полигон. Для военной игры.
— Ну да, мы все еще воюем… — вспомнил Саня.