Вурдалак Тарас Шевченко
Шрифт:
Шевченко - атеист? А почему бы и нет!
"Нехай, - каже, - Може, так i треба".
Так i треба! Бо немає
Господа на небi!
И упорный атеист! Убежденный! Высказавшись в этом духе в поэме "Сон", через год опять разразится очередной безбожной вариацией:
Нема раю на всiй землi,
Та нема й на небi 3 .
Но, может, он богоборец? Есть и тому подтверждение! Именем Христа размахивая, не раз того проклинал:
3
Внимательный читатель несомненно уловит зависимость этого вопля шевченковской души (4 октября 1845 г., Миргород) от истерической
... Нет правды на земле.
Но правды нет - и выше.
Характерно, что в подсознании Шевченко отложилась фраза из монолога самого "неполноценного", истерзанного завистью пушкинского персонажа. "Моцарт и Сальери" был написан в Болдинскую осень, ровно пятнадцатью годами ранее цитируемого стихотворения Шевченко, и, по-видимому, поразил воображение начинающего малороссийского стихотворца.
Отим киргизам, отже й там
Їй же богу, лучче жити,
Нiж нам на Украйнi.
А може, тим, що киргизи
Ще не християни?..
Наробив ти, Христе, лиха!
Правда, все это не мешает Тарасу Григорьевичу безапелляционно поучать в письме своего приятеля Козачковского: "Веруй! И вера спасет тебя", а над атеистами издеваться:
Якби ви вчились так, як треба,
То й мудрiсть би була своя.
А то залiзете на небо:
"I ми не ми, i я не я,
I все те бачив, i все знаю,
Нема нi пекла, анi раю,
Немає й бога, тiльки я!
Но через каких-нибудь пять лет наш интеллектуал выкидывает очередное мировоззренческое коленце - на сей раз в "индуистском" духе. Внимательнее изучив человеческую природу во время армейской службы, Кобзарь внезапно становится приверженцем теории переселения душ:
Менi здається, я не знаю,
А люде справдi не вмирають,
А перелiзе ще живе
В свиню абощо, та й живе...
Обратите внимание на обаятельный ход поэтической мысли - реинкарнация происходит только в свинью или нечто подобное. Никакие "благородные", симпатичные животные, вроде коня или собаки, бывшим людям не достаются - не заслужили. Только в свинью! Ну, в крайнем случае, в дикого кабанчика...
Но проходит еще какое-то время, и вот Шевченко уже снова тихий блудный сын божий, просто истекающий медоточивой молитвой:
Недавно я поза Уралом
Блукав i господа благав,
Щоб наша правда не пропала,
Щоб наше слово не вмирало;
I виблагав. Господь послав
Тебе нам, кроткого пророка...
И что же заставило его уверовать? Что оживило выжженную злобой душу неудачливого демона? Да всего лишь знакомство с пухленькой начинающей писательницей Машенькой Маркович, спекулирующей под псевдонимом Марко Вовчок модной темой народных страданий, а между делом, кокетничающей с разномастными подержанными ловеласами, вроде Кулиша или Тургенева.
В репертуаре Шевченко впервые появляются даже несвойственные ему ранее нотки смирения и самокритичности:
Не нарiкаю я на бога
Не нарiкаю нi на кого.
Я сам себе, дурний, дурю,
Та ще й спiваючи...
Такое впечатление, что этот тип просто спорит сам собой, как это свойственно сумасшедшим, путаясь в мыслях, спотыкаясь на каждом шагу и кривляясь перед зеркалом. Но, возможно, сложность предмета его смутила? Нет ведь ничего затруднительнее богословских прений.
Давайте-ка подождем, пока он слезет с неба.
Но и на земле Шевченко остается таким же путаником.
Как вам, например, понравится утверждение: Шевченко - расист. Уверен, что не понравится. Любой мало-мальски ознакомленный с канонической биографией гения-демократа от такого утверждения просто отмахнется. Мол, кто же не знает, как в Петербурге, растрогавшись игрой чернокожего актера Айры Олриджа в роли короля Лира, Тарас Григорьевич буквально навалился на него с объятиями, слезами, шепотом, бессвязными речами и бесчисленными поцелуями 4 (по-видимому, довольно слюнявыми, как и все поцелуи в подобных случаях - О. Б.)
4
Примерно
Все это так. А теперь давайте откроем не менее канонический "Кавказ", написанный в знак протеста против колониальной политики царизма, и прочтем:
Французiв лаєм. Продаєм
Або у карти програєм
Людей... НЕ НЕГРIВ... а таких
Таки хрещених... но простих 5
Что же это получается: негры, по Шевченко, - не люди? И торговать ими то ли не такой грех, как белыми, то ли вообще не грех, вроде безобидной хомячьей коммерции на птичьем рынке? Ай, да гений! Ай, да демократ!
5
Вероятно, в фразе "Людей... не негрiв" все-таки отразились отголоски тогдашних научных споров, опустившихся на бытовой уровень. Вплоть до XIX века некоторые европейские ученые отказывались причислять чернокожих к тому же виду, что и белые. Отсюда термин "мулат", образованный по аналогии со словом "мул". Потомство белого и негритянки ошибочно считали таким же бесплодным, как помесь осла и кобылы.
Но и с антиколонизаторскими убеждениями Кобзаря все не так просто! Стихи стихами, но есть ведь и частная переписка, в которой оседали "непечатные" мысли. Для себя. Для узкого круга.
Одним из ближайших приятелей Тараса Григорьевича был Яков Герасимович Кухаренко - наказной атаман Черноморского казачьего войска. Они познакомились в Петербурге примерно в 1840 году и с тех пор переписывались до последних лет жизни. Кухаренко тоже был литератором. Он написал пьесу из казачьей жизни "Черноморский побыт на Кубани", пользовавшуюся известностью в украинских кругах и впоследствии превращенную композитором Лысенко в популярную оперу.
Кухаренко не отступился от Шевченко даже после его ареста и в письмах обращался как к "брату курiнному товаришу", а тот в ответ величал атамана в дневнике "истинно благородным человеком", мнением которого он "дорожит".
Но как ни печально слышать это любителям псевдонародных легенд, а "благородный человек" был по совместительству еще и... колонизатором, покорителем Кавказа, воевавшим с горцами как раз в то самое время, когда Шевченко отсиживался в глубоком закаспийском тылу, выслуживая свой знаменитый формулярный список: "В походах и делах против неприятеля не был".
Но что за счастье быть в делах против неприятеля, он хорошо понимал, и поэтому 5 июня 1857 года обратился к Кухаренко с очередным дружеским посланием, где были и такие проникновенные строки: "Але ти все-таки напиши менi, чи будеш ти се лiто на кошi, чи, може, знову пiдеш вражого черкеса та прескурвого сина по кручах ганяти".
Вот после этого "прескурвого сина" куда больше веришь и в то, что негры для Шевченко - не всегда люди...
Кухаренко же никогда не забывал сообщить Тарасу о своих военных подвигах и часто звал в гости на Кубань: "Приїзди, будь ласкав, до нас подивитись на тих потомкiв, котрi два вiки рiзались з ляхами, а третiй з черкесами 6 ."
6
Письмо от Я. Г. Кухаренко, 25 мая 1845 г.