Введение в чтение Гегеля
Шрифт:
Мудрец в своем Действовании есть «диалектическое движение Самости», говорит Гегель. Следовательно, Я Мудреца — это Я, противостоящее Миру и одновременно снимающее это противостояние, оно поглощено Объектом и в то же время творит себя в качестве Субъекта. Но Гегель в точности то же самое говорит об историческом Человеке вообще. Ничего, впрочем, удивительного в этом нет, так как Гегель говорит здесь о Духе и так как «диалектическое движение Духа» есть для него не что иное, как История. Значит, в той мере, в которой Дух проявляется в своем «движении» Знанием, Мудрец пересотворяет /refait/ в своем мышлении всеобщую Историю. И действительно, в последних строках главы VIII Гегель скажет, что Мудрец, или Наука, в той мере, в какой он обращен к Прошлому, т. е. ко Времени, т. е. к «движению» Духа, суть не что иное, как «begriffene Geschichte», «История, постигнутая в понятии». Эта История отнесена к «Самости» Мудреца, к его Я, каковое есть последняя цель и увенчание Истории; но со своей стороны это Я соотнесено с реальным историческим Миром,
В следующем пассаже Гегель развивает свою мысль. Он говорит здесь (р. 561, 5—15-я строки /с. 431, 3-я строка снизу—432, 8-я строка/):
«Указанная первая рефлексия из непосредственности [т. е. открытая Фихте негативность] есть различение субъектом себя от своей субстанции или раздваивающееся понятие, уход внутрь себя [Insichgehen] и становление чистого „я" (Ich). [Но, как его понял Шеллинг] Так как это различие есть чистое действование „я = я" (Ich), [т. е. открытого Шеллингом тождества] то понятие есть необходимость и восхождение (Aufgehen) наличного бытия (Daseins), которое имеет своей сущностью (Wesen) субстанцию и устойчиво существует (besteht) для себя. Но [вот она, открытая Гегелем тотальность] устойчивость (Bestehen) наличного бытия для себя есть установленное в определенности (Bestimmtheit) понятие и тем самым точно так же его движение [диалектическое] в нем самом (an ihm selbst), состоящее в том, что оно погружается в простую субстанцию [т. е. в шеллинговское Тождество], которая есть субьект [или Дух] лишь в качестве этой негативности [фихтевской] и движения [-диалектического, т. е. этой гегелевской Тотальности].»
Это снова сопоставление концепций Фихте, Шеллинга и Гегеля. Но на этот раз текст еще более труден, так как перед нами крайне сжатое изложение первоначал Метафизики этих трех мыслителей.
Заметим только, что Гегель противопоставляет «абстрактному Я», фихтевскому «Ich» и шеллинговской «Субстанции» «Негативность» и «диалектическое движение Самости (Selbst)». А это опять же означает, что он противопоставляет им Действие и Историю. Другими словами, «Субстанция» (т. е. наличное Бытие и природный Мир) может стать «Субъектом», или «Духом», или, иначе говоря, она может раскрыть сама себя себе самой посредством Слова /Parole/ лишь при условии претворения в действительность в виде временного исторического Мира, стало быть, Мира, включающего в себя действующего Человека. И если Мудрец хочет полностью осуществить Дух, раскрывая своей Наукой всецелое Бытия, он должен сперва понятийно освоить становление Духа, т. е. Историю. Действительно, Бытие, которое есть «Субстанция», — есть Бытие-раскрытое, или «Дух», лишь в той мере, в какой оно включает в себя Человека; раскрыть Бытие в его целостности — значит раскрыть
Человека; но Человек — это Действование, а Действование — «движение», становление, Время, или История. Следовательно, не будет никакой Онтологии (или «Логики») без загодя разработанной Феноменологии, или Антропологии, раскрывающей Человека и Историю.
И наконец, в третий и последний раз та же самая мысль излагается в тексте, которым заканчивается 3-й раздел второй части (р. 561, 16—27-я строки /с. 432, 8—19-я строки/):
«Я» [Ich; здесь „Я" Мудреца] не должно [вопреки тому, что думает Фихте] удерживаться в форме самосознания против формы субстанциальности и предметности, словно бы оно испытывало страх перед своим отрешением (Entaus- serung); сила духа, напротив, состоит в том, что он в своем отрешении остается равным себе самому и, будучи в-себе- и для-себя-сущим, устанавливает для-себя-бытие только в качестве момента — точно так же, как и в-себе-бытие. „Я" [т. е., здесь Мудрец] не есть также [вопреки тому, что думает Шеллинг] и нечто третье, которое отбрасывает различия в бездну абсолютного и провозглашает их равенство в нем; знание [воплощенное в Мудреце] состоит, скорее, в той кажущейся бездеятельности, которая только рассматривает, как различенное движется [-диалектически] в себе самом и как оно возвращается в свое единство».
Речь все о том же. Отдельному Самосознанию Фихте и шеллинговскому Абсолюту, в котором Самосознание исчезает, Гегель противопоставляет «диалектическое-движение Противоположного к Единству». И теперь мы знаем, что это значит. В плане Реальности это означает, что всецелое и однородное /totale et homogene/ единство Бытия — не есть нечто данное (ибо Единство до Противопоставления немыслимо), но оно созидается во Времени и Временем, которое противопоставляет Человека, или Субъекта, Природе, или Объекту. И мы знаем, что в плане Раскрытия-Сяовои это означает, что Онтология, или концептуальное раскрытие Бытия (предполагалось, что о нем будет сказано в «Логике», во второй части «Системы»), должно быть «Результатом» предварительного концептуального раскрытия Становления, т. е. Истории, т. е. Человека (о чем — первая часть «Системы», т. е. «Феноменологии духа»).
И в завершение еще несколько слов.
Гегель говорит о «кажущейся бездеятельности» абсолютного Знания, того, что составляет смысл существования Мудреца. «Бездеятельность», — потому что Мудрец (как он всегда утверждал) только созерцает то, что есть, ничего в нем не меняя. Но бездеятельность здесь лишь «кажущаяся», поскольку Мудрец созерцает Действование и поскольку только с помощью созерцания Действования, т. е. «движения», Становления, или Истории, приходит он к созерцанию Бытия, вечно равного самому себе. Стало быть, Наука по существу
Действование Мудреца, т. е. Наука, отделяется от Человека и переходит в Книгу. «Диалектическое-движение», перестав быть движением Мира, или Истории, становится движением Слова-понятия или «Диалектикой» в обычном смысле. И это отделение от Человека, или этот переход «движения» в слово-понятие, происходит потому, что, будучи лишенными противоречий, Мир и Человек не могут больше «двигаться». Иначе говоря, Мир теперь мертв; он был и стал прошлым вместе со всем, что в нем было, включая Человека. И будучи мертвыми, Мир и Человек-в-Мире не могут больше служить материальной опорой «диалектическому» Понятию, которое продолжает «жить» и «двигаться». Материальной опорой вечному «движению» Понятия будет впредь Книга, которая называется «Логика»: эта Книга («Библия») и есть вечный воплощенный Логос.
Мудрец как Человек, следовательно, бездействует. Но он бездействует как Человек единственно потому, что Человек не может больше действовать с тех пор, как становится возможной Мудрость. И наоборот, Мудрость становится возможной лишь в тот миг, когда все возможные цели Человека на самом деле достигнуты.
Одиннадцатая лекция интерпретация третьей части главы VIII
(р. 561, 28-я строка—564 /с. 432, 20-я строка—434/)
Во 2-й части главы VIII речь шла о Мудреце (которого Гегель называет «das absolute Wissen» или просто «Wissen»), т. е. о Человеке, который производит Науку, Wissenschaft, т. е. полное и совершенное раскрытие завершенной всеце- лости Бытия. Или лучше так: речь шла о Dasein, об эмпириче- с/ссш-существовании /наличном бытии/ Науки в природном Мире. Напротив, в 3-й части речь пойдет о самой Науке, рассматриваемой как таковая, т. е. независимо от Мудреца, или творящего ее Человека, иначе, независимо от его Dasein, от его эмпирического-существования в Мире. Всем предыдущим текстом, т. е. совокупным целым «Феноменологии духа», Гегель объяснил, почему Науки, и показал, как начинается ее явление (Erscheinung) в Мир. Теперь, в этом последнем параграфе «Феноменологии», он даст краткое объяснение того, что такое сама Наука, что представляет собой та Wissenschaft, которую он намерен развернуть in extenso во второй части «Системы» («System der Wissenschaft», из которой мы располагаем лишь первой частью, т. е. «Феноменологией духа», которая, как мы еще увидим, является всего лишь «Введением» в собственно «Науку», долженствующую быть изложенной во второй части, т. е. прежде всего в «Логике»).
Гегель начинает с того, что напоминает о результате, к которому привело развитие «Феноменологии духа», отражающее реальный ход всеобщей истории (р. 561, 28—31-я строки /с. 432, 20—24-я строки/):
«Таким образом, в знании [т. е. в Мудреце] дух замкнул движение [-диалектическое] своего формирования, поскольку последнее обременено непреодоленным различием сознания [-внешнего]. [В Знании Мудреца] Дух достиг чистой стихии своего наличного бытия [а именно] — понятия.»
Гегель повторяет здесь то, что мы уже давно знаем. Wissen, Знание, — это Мудрец, или автор «Науки» и «Введения» в Науку, т. е. автор «Логики» и «Феноменологии духа». Так вот, в личности Мудреца, говорит Гегель, «дух замыкает движение своего формирования». Gestalt, Gestalten, Gestaltung, иначе, «формообразования» Духа, — это просто-напросто исторический Человек. Пришествием Мудреца, говорит Гегель, замыкается ряд исторических и общественных, т. е. подлинно и отличительно человеческих, феноменов. Пришествие Мудреца — это последнее историческое событие. Гегель напоминает, что историческое развитие — это «непреодоленное различие внешнего- Сознания». Это означает, что собственно Человек, или Человек исторический, противостоит Природе и что История продолжится до тех пор, пока Человеку не удастся «снять» это противостояние посредством отрицающего Действования, Борьбой и Трудом. В миг явления Мудреца и, стало быть, Науки упомянутая оппозиция уже снята. Иными словами, у Человека нет больше Желания; он совершенно и окончательно удовлетворен тем, что есть, тем, что он есть; он больше не действует, не преображает Мир, и, следовательно, не меняется сам. Короче, он стал… мудрым, очень мудрым. А Мудрец, который раскрывает Словом, или Понятием, то, что есть, раскрывает его окончательно: ибо то, что есть, отныне вечно равно себе самому, и никакого «непокоя» (Unruhe) не знает. Наука /1а Science/ Мудреца — это, стало быть, Наука как таковая /la Science/, т. е. истинное Знание в собственном смысле слова, истинное везде, всегда и окончательно.