Введение в дзэн-буддизм
Шрифт:
Все меры воздействия, иногда словесные, иногда физические, применяемые великолепными, добросердечными учителями по отношению к ищущим душам, направлены на возврат этой первоначальной свободы. А осознать все это в действительности можно только тогда, когда мы за счет своих собственных усилий, минуя все рассудочные манипуляции, убедимся во всем на личном опыте. Дзэн категорически придерживается той точки зрения, что вследствие неведения мы идем по неправильному пути и обнаруживаем раскол в своем собственном существе, что с самого начала не было никакой необходимости в борьбе между конечным и бесконечным, что мир, который мы так страстно ищем, был всегда внутри нас. Сотоба (Су Дун-по), известный китайский поэт и государственный деятель, выразил эту идею в следующем стихотворении:
Туман из дождя на горе Лу,
Вздымаются волны в Чжецзяне;
Если вы там еще не бывали.
То вы сожалеете очень, конечно;
Но, там побывав, вы идете домой,
И кажется все вам обычным и серым.
Туман из дождя на горе Лу,
Вздымаются волны в Чжецзяне.
Сейген
– "Если не понимаешь, надевай свою одежду и ешь свою пищу". Таким образом, дзэн имеет дело с конкретными фактами и не увлекается обобщениями. Я не хочу приделывать ноги нарисованной змее (то есть заниматься делом совершенно бесполезным), но если бы меня попросили дать философский комментарий к словам Бокудзю, я бы сказал следующее. Мы все ограничены и не можем жить вне времени и пространства; поскольку мы вышли из недр земли, мы никак не можем постичь бесконечное; как мы можем избавиться от узких рамок существования? Вероятно, таков смысл первого вопроса монаха, на который учитель отвечает: "Спасение следует искать в самом условном; не существует ничего безусловного, кроме условного: если вы ищете чего-то потустороннего, оно разобщит нас с этим миром относительного, что равносильно самоуничтожению. Спасение не может быть достигнуто ценою своей собственной жизни. Если это так, то надевайте свою одежду и ешьте свою пищу, и ищите путь к свободе, делая то и другое". Понять это вопрошающему не под силу, и он поэтому признался, что не понимает учителя. В связи с этим последний продолжал: "Понимаешь или не понимаешь, все равно продолжай идти в условном, в контакте с условным, так как иначе ты умрешь, если прекратишь есть и согревать тело из-за своей чрезмерной любви к бесконечному". Как бы ты ни боролся, нирвану следует искать в сансаре (то есть, в рождении и смерти). Ни невежда, ни просветленный учитель дзэна не могут избежать так называемых законов природы. Когда желудок пуст, оба чувствуют голод; когда идет снег, оба должны теплее одеваться. Я, однако, не хочу сказать, что их существование сугубо материально, они есть то, что они есть, независимо от условий их духовного развития. Как сказано в буддийских писаниях, тьма пещеры сама превращается в свет, когда загорается факел духовного про зрения. Нельзя сказать, что сначала уносят нечто, называемое тьмой, а потом приносят нечто другое, называемое просветлением; просто просветление и тьма, в сущности, с самого начала представляют собой одно и то же; смена одного другим есть явление внутреннее и субъективное. Поэтому относительное есть абсолютное и наоборот. Они неотделимы друг от друга, хотя мы вынуждены каждое из них воспринимать рассудком как нечто обособленное. Такова логическая интерпретация идеи, содержащейся в ответе Бокудзю.
Ошибка состоит в том, что мы расщепляем на две части то, что в действительности представляет собой абсолютную единицу. Разве жизнь, которой мы живем, не представляет собой неделимого целого до того, как мы вонзаем ей в сердце нож рассудка? Когда монахи попросили Хякудзе Нэхана прочесть им проповедь, он сказал, чтоб они сначала поработали в поле, потом он расскажет им о важной проблеме буддизма. Они сделали то, что от них требовалось, и пришли к учителю послушать проповедь, но тот, не сказав ни слова, просто протянул руки в их направлении. Может быть, в дзэне, в конце концов, нет ничего таинственного. Перед вами все, как на ладони. Если вы едите пищу свою, опрятно одеваетесь и работаете в поле, выращивая рис или овощи, вы делаете все, что от вас требуется здесь, на Земле, и бесконечное проявляется в вас. Как проявляется? Когда у Бокудзю спросили, что такое дзэн, он привел цитату на санскрите из Махапраджняпарамита-сутры. Вопрошающий признался, что не в состоянии понять значение этой фразы, и учитель прокомментировал ее, сказав:
Ряса моя износилась после многолетнего употребления.
И часть ее в виде свисающих лоскутов ветер унес в облака.
Неужели бесконечное олицетворяется такой нищетой? Кое-что в этой связи мы не должны терять из виду - то есть, что мир бедности (такой мир возможен только в нищете) добывается путем ожесточенной борьбы с мобилизацией всех сил личности. Самодовольство, порожденное праздностью или душевным равнодушием, - это то, что заслуживает глубочайшего презрения. В нем нет дзэна, а одна только лень и растительное существование.
Здесь должна иметь место борьба, требующая гигантской силы и мужества. Без нее всякий мир является иллюзорным, он не имеет глубокого фундамента, первая буря разнесет его в клочья. Дзэн особо подчеркивает этот пункт. Моральная зрелость дзэна, помимо его возвышенной мистики, является следствием мужества и беспристрастия, проявленных в борьбе на арене жизни. Поэтому с этической точки зрения дзэн можно рассматривать как дисциплину, имеющую целью перестроить характер. Наша обычная жизнь затрагивает только оболочку личности, она не волнует нас до глубины души. Даже тогда, когда пробуждается религиозное сознание, большинство из нас не обращают на него особого внимания. Таким образом, мы живем, соприкасаясь с поверхностью вещей. Мы можем быть умны и способны, но то, что мы производим, страдает
Истина дзэна такова, что когда мы хотим постичь всю ее глубину, мы должны вступить в суровую борьбу и в некоторых случаях постоянно быть начеку. Практиковать дзэн - нелегкая задача. Один учитель дзэна однажды заметил, что стать монахом может только человек огромной нравственной силы, и что государственный министр далеко не всегда может стать настоящим монахом. Пост государственного министра в Китае считался самым высоким достижением, о котором только мог мечтать человек в этом мире. Дело вовсе не в том, что жизнь монаха требует строгого аскетизма, а в том, что она сопряжена с предельным подъемом сил человека. Изречения и поступки великих учителей дзэна являются результатом такого подъема. Они не имеют целью задавать нам загадки и сбивать нас с толку. Это излияние души, переполненной глубокими переживаниями. Поэтому, пока мы сами не поднимемся на ту же высоту, на которой пребывает учитель, мы не можем обрести таких же твердых взглядов на жизнь.
Рескин говорит:
И уверяю вас также, что если автор чего-либо стоит, то вы не сразу поймете, что он имеет в виду - более того, понять его до конца вам очень долго никаким образом не удастся. Не то, чтобы он не говорил того, что имеет в виду, пользуясь выразительными словами, - просто он не всегда может сказать, и что еще более странно, он этого не станет делать, разве только скрытым путем, иносказательно, чтобы убедиться, что вы этого хотите. Я не совсем понимаю, что является причиной этому, не могу объяснить той жестокой скрытости мудрых людей, которая всегда заставляет их скрывать свои глубокие мысли. Они преподносят их не в виде помощи, а как вознаграждение и прежде чем позволят получить его, они убедятся, заслуживаете ли вы его или нет.
Да, этот ключ к царской сокровищнице мудрости мы получаем только после упорной и болезненной нравственной борьбы. Наш разум обычно переполнен всякого рода умственной чепухой и эмоциональным хламом. Они, конечно, приносят пользу в нашей повседневной жизни. Этого нельзя отрицать. Но в основном именно благодаря этим накоплениям мы становимся несчастными и стонем, угнетаемые чувством рабства. Всякий раз, когда мы хотим сделать движение, они сковывают нас, душат нас и свинцовым облаком заволакивают наш духовный горизонт. Мы испытываем такое чувство, будто мы постоянно живем в заключении. Мы тоскуем по естественности и свободе, однако, кажется, не достигаем их. Учителя дзэна знают это, потому что они также прошли через те же самые испытания. Они хотят, чтобы мы избавились от этих тяжелых оков, которые мы в действительности не должны носить, если хотим жить просветленной жизнью в истине. Таким образом, они произносят несколько слов и демонстрируют поступками то, что при правильном понимании избавит нас от гнета и тирании этих умственных накоплений. Но понимание к нам не приходит так легко.
Умственную инерцию трудно преодолеть, так как находясь долгое время под гнетом, мы привыкли к нему, фактически она глубоко укоренилась в нашем существовании, и часто бывает необходимо изменить всю структуру личности. Процесс перестройки требует немало слез и крови. Но те вершины, которых достигли учителя дзэна, иначе не могли быть покорены: истина дзэна никогда не может быть постигнута, пока человек не бросит на нее все силы своего существа. Путь тернист и необыкновенно скользок. Это не праздное развлечение, а самое серьезное дело в жизни: лентяям око абсолютно не под силу. Это поистине нравственная кузница, в которой вы выковываете свой характер. На вопрос "что такое дзэн?" один учитель дал следующий ответ: "Кипячение масла на сильном огне". Мы должны испытать на себе это жгучее пламя, прежде чем дзэн улыбнется и скажет: "Добро пожаловать домой". Вот одно из высказываний учителя дзэна, способное произвести революцию в наших умах. Хо-кодзи, бывший конфуцианец, спросил Басе: "Что за человек тот, кто ни с кем и ни с чем не обращается?" Учитель ответил: "Я тебе скажу, когда ты выпьешь одним глотком всю воду в Западной реке". Какой неуместный ответ на самый серьезный вопрос, который когда-либо мог подниматься в истории человеческой мысли. Он звучит почти кощунственно, когда мы узнаем, как много душ стонет под тяжестью этого вопроса. Но серьезность Басе не составляет никакого сомнения, что хорошо известно всем изучающим дзэн.
Фактически расцвет дзэна после Шестого патриарха, Эно, был обусловлен блестящей карьерой Басе, при котором родилось более восьмидесяти настоящих учителей, а Хо-кодзи, бывший одним из самых способных учеников дзэна, завоевал заслуженную репутацию Вималакирти китайского буддизма. Разговор между такими ветеранами дзэна не мог быть праздным спором, каким бы легким и даже беззаботным он ни казался, в нем скрывалась самая крупная жемчужина литературы дзэна. Трудно даже сказать, какое огромное число учеников дзэна обливалось потом и слезами из-за того, что они совершенно не могли понять значения слов Басе. Вот другой пример: один монах спросил учителя Кэйсина Тесю: "Куда отправился Нансэн после смерти?" Учитель ответил: "Когда Сэкито был еще молодым новичком, он видел Шестого патриарха".
– "Я не спрашиваю о молодом новичке. Я хочу узнать, куда отправился Нансэн после смерти?" "Что касается этого, - сказал учитель, - то это заставляет думать". Бессмертие души - это еще один важный вопрос.