Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров
Шрифт:
Нетрудно понять поэтому, кто был его главными противниками: все, кто верил, что причина бедности — дурное устройство общества. Это были и сторонники мирных социальных реформ, и (конечно!) революционеры. Впоследствии был выявлен целый ряд ошибок Мальтуса в его исходных положениях.
Главное значение он придавал соотношению браков и рождений, гораздо меньше принимая во внимание снижение смертности. Это значит, во-первых, что он недооценивал детскую смертность как естественный ограничитель роста населения. Во-вторых, снижение смертности в группе старших возрастов ведет к увеличению численности населения даже при постоянном (не растущем прогрессивно) темпе деторождения.
Кроме
Обнаружены были и другие слабости в его теории. Тем временем в экономической науке все больший вес приобретал социалистический уклон. Теория Мальтуса постепенно уходила в тень, а проблематика ее оказалась и вовсе заброшенной.
Однако все это не значит, что Мальтус не прав целиком и полностью. При всех его неточностях проблема, которую он выдвинул, не была мнимой. Напротив, она оказалась реальной, в особенности для нынешней эпохи, и, может быть, еще более насущной она станет в третьем тысячелетии н. э.
Казалось, жизнь опровергла теорию Мальтуса. Население Европы за истекшее время выросло не менее чем в 5 раз, а площадь сельскохозяйственных угодий практически не увеличилась. При этом средний европеец сегодня питается даже лучше, чем во времена Мальтуса. Массовая бедность в странах Европы изжита…
Но не все так просто. Проблема, поставленная Мальтусом, встала перед некоторыми странами Азии и Африки в последней трети XX в. УСИЛИЯМИ бывших метрополий этих стран в них был осуществлен значительный прогресс медицинской помощи населению, в частности снижена смертность среди новорожденных и налажена борьба с эпидемиями. В то же время материальный и культурный уровень населения не поднялся еще до той планки, после которой начинается самопроизвольное снижение рождаемости. Современная экономическая наука оказалась к этой ситуации не готова и не может предложить развивающимся странам иных рецептов, кроме тех, которые предлагал английский священник конца XVIII — начала XIX столетия, а именно: планирование семьи, сообразуясь с возможностями ее прокормить.
Однажды Дюпон де Немур упрекнул Сэя в несправедливом отношении к физиократам и напомнил ему, что он — через Смита — приходится духовным внуком Кенэ и племянником Тюрго. На это Сэй ответил, что читать он научился у меркантилистов, думать — у Кенэ, но анализировать и понимать сущность экономических явлений, их причины и следствия его научил Смит.
Жан Батист Сэй (1767–1832) был, вероятно, первым экономистом вне Британии, кто начал развивать идеи Смита в поисках ответов на новые вопросы. Сама жизнь стала выдвигать такие вопросы — они еще не вставали перед Смитом. Прежде всего это относится к явлению, которое стало заботой многих последующих поколений экономистов — теоретиков.
В различные времена эту проблему называли то "кризисом перепроизводства", то "кризисом сбыта, то "промышленным кризисом", то "периодическим промышленным кризисом". В настоящее время принято называть ее проблемой экономического цикла. Периодичность больших спадов производства, сопровождаемых депрессией, которая затем переходит в новый подъем, стала обнаруживаться после повторения указанных явлений в 1810, 1814, 1818 и 1825 гг. Затем были кризисы 1836, 1847, 1857 гг., после чего стал повторяться почти регулярно период в 10 лет. Нужно заметить, что "Трактат политической
Изначальная цель Сэя, насколько можно судить, была в том, чтобы изложить материал Смита более доступно, компактно и упорядоченно. Ему казалось, что свои замечательные идеи Смит изложил хаотично, без надлежащего порядка. Сэй первым применил тот способ расположения материала, который часто использовали затем ученые при написании обобщающих экономических трактатов. Речь идет о четырех больших разделах: потребление, производство, обмен, распределение. Впоследствии подобный способ изложения перекочевал в учебники по политической экономии.
Экономическая наука обязана Сэю в основном двумя идеями, сыгравшими значительную роль в ее дальнейшем развитии. Первая из них — так называемый закон Сэя, вторая позднее получила название теории трех факторов производства. Исходил Сэй из известного положения Смита о трех видах дохода: ренте с земли, плате за труд, прибыли на капитал. У Смита, если мы помним, происхождение всех трех объяснялось экономией труда, или, что то же самое, ростом производительности труда. У Сэя выходило так, будто каждый из факторов производства порождает соответствующий доход.
Конечно, в известном смысле и мысль Смита может быть истолкована подобным же образом Ведь если капитал создает экономию труда, он тем самым вроде бы и порождает прибыль. Земля же тем более может считаться, так сказать, матерью ренты (вспомним чистый продукт физиократов). В известном смысле различие формулировок Сэя и Смита было скоре словесным, чем содержательным. Однако трактовка Смита сводила все три фактора к труду, что придавало ей глубину и изящество. Трактовка же Сэя утрачивала подобное единство и с этой точки зрения оказалась более поверхностной.
Трехфакторная теория сыграла в развитии науки сразу две различные роли. Из нее впоследствии был развит факторный анализ производства, в частности метод производственной функции. Смысл этого анализа — в отыскании наиболее выгодной комбинации капитала и труда (земля в расчет не принимается) для тех или иных конкретных случаев. Часто в экономической практике возникает проблема: вложить ли больше средств в основной капитал, чтобы меньше тратить потом на оплату труда, или сэкономить на инвестициях, зная, что потом труд обойдется дороже? В другом случае вопрос может стоять немного иначе: до каких пределов выгодно замещать живой труд оборудованием? Можно ведь так далеко зайти с механизацией труда, что дешевле оказалось бы все делать вручную… Подобные проблемы и решаются методами производственной функции, которые к настоящему времени хорошо разработаны и успешно применяются (см. главы 23 и 27).
Вторую свою роль в дальнейшем развитии экономической мысли "три фактора' сыграли, если можно так сказать, помимо своей воли. Это связано с появлением и становлением новых экономических теорий. Не столько сам Давид Рикардо, сколько его последователи (и более всех Маркс) выставили "теорию трех факторов" как антитезу "трудовой ценности", так что первая из них оказалась в роли пугала для нескольких поколений марксистов. К этим вопросам мы тоже еще вернемся.