Введение в когнитивную лингвистику
Шрифт:
Использование названий драгоценных камней в образовании новых «цветных» эпитетов довольно популярно, но данное образование опалово-зимний можно считать окказиональным, авторским.
Название «Опалово-зимний» подразумевает цвет, подобный цвету полудрагоценного камня: молочно-белый с голубоватым или желтоватым оттенком. Таким образом, заглавие перекликается с первой строкой: Легкий слой чуть выпавшего снега; и далее: Серп Луны в лазури бледно-синей (белый снег, желтая луна, бледно-синее небо) – это зимняя ночь.
К. Бальмонт описывает падающий снег. У него, как и у А.С. Пушкина, это танец. Но не бесовский пляс, а медленный менуэт.
В тексте К. Бальмонта отсутствуют глаголы. Стихотворение представляет собой два сложных синтаксических целых, состоящих из номинативных предикативных частей (кроме последней части в первом четверостишии). Это способствуют усилению семантической емкости и выразительности стихотворения: так утверждается существование вымышленного мира.
Концепт зимняя ночь у Бальмонта приобретает цвет. В его ассоциативное поле входят снег, луна, иней, мифические существа. Знание о мире заключается в том, что зимняя ночь – время покоя.
Присутствием образов, вышедших из исторического ядра концепта, интересно стихотворение В. Ходасевича «За окном гудит метелица».
За окном гудит метелица,Снег взметает на крыльцо.Я играю – от бездельица —В обручальное кольцо… Старый кот, по стульям лазая, Выгнул спину и молчит. За стеной метель безглазая Льдяным посохом стучит.Ночи зимние! Кликуши вы,В очи вам боюсь взглянуть…Медвежонок, сын мой плюшевый,Свесил голову на грудь.Стихотворение названо по первой строке «За окном гудит метелица», поэтому можно сказать, что его основная тема – ночная метель. Однозвучная перекрестная рифма (метелица – бездельица, крыльцо – кольцо) несет смысловое значение, подчеркивая зарифмованные слова. Цепью рифм образуется смысловой стержень стихотворения: метелица – безде-льица, крыльцо – кольцо, лазая – безглазая, молчит – стучит, кликуши вы – плюшевый, взглянуть-на грудь.
Ночная метелица словно играет с авторской фантазией, превращаясь из вьюги за окном в злобную старуху. Малопродуктивный суффикс субъективной оценки-иц-, усиленный рифмой, несет экспрессивное уменьшительно-ласкательное значение (водица, сестрица) – метелица не бывает страшной. Однако уже следующий рифмованный «позвонок» лазая – безглазая, очень близок по звучанию к слову злая. И, действительно, метелица превращается в метель.
Образ метели ассоциируется с Морозом, у нее посох, ее сопровождают злые демоны ночи – Кликуши. По народным поверьям, они приходят ночью в дом, где есть маленькие дети и пугают их. Вот и автор говорит: В очи вам боюсь взглянуть… Однако здесь стоит многоточие. Большая пауза – и фантазии закончились. Рифма кликуши вы – плюшевый делает ночных ведьм плюшевыми, т. е. игрушечными, ненастоящими.
У В. Ходасевича концепт зимняя ночь наполнен фантазийным переосмыслением действительности. Присутствуют и фольклорные мотивы: старуха-метель с ледяным посохом, кот, кликуши.
Своеобразна зимняя ночь у И. Бродского. В описании зимы вообще у поэта отсутствует день: основную смысловую нагрузку несут зимняя ночь или сумерки….Зимою …Днем легко ошибиться: / свет уже выключили или еще не включили? – замечает он в «Эклоге 4-й (зимней^». В качестве ассоциатов к лексеме зима у Бродского выступают тень
Зимняя ночь у Бродского выступает как фигура на фоне человеческой жизни. Не человеческая жизнь протекает на фоне зимы, а зима входит в человека: «Откуда к нам пришла зима, / не знаешь ты, никто не знает». Поэту необходимо понять не столько откуда, сколько – почему пришла зима. Важным образом в стихотворении является звук:
Умолкло все. Она самахолодных губ не разжимает.Она молчит. Внезапно, вдругупорства ты ее не сломишь.Вот оттого-то каждый звукзимою ты так жадно ловишь. Шуршанье ветра о стволы, шуршанье крыш под облаками, потом, как сгнившие полы, скрипящий снег под башмаками, а после скрип и стук лопат, и тусклый дым, и гул рассвета…Все звуки зимней ночи уместились в одной сложной синтаксической конструкции. Здесь есть повторы, как бы наполняющее все пространство: шуршанье (ветра) – шуршанье (крыш); скрипящий (снег) – скрип (лопат). Но интересна еще и градация языковых единиц, обозначающих звук. От тихого шуршанье к более громким скрип и стук и наконец все сливается в неясный нарастающий гул. Аллитерация глухих [ш], [с] сменяется ассонансом звука [у], что важно для создания шумового эффекта.
Концепт зимняя ночь у И. Бродского выступает еще и как напоминание о неизбежности земного конца: В определенном возрасте время года / совпадает с судьбой. В стихотворении «Эклога 4-я (зимняя)» тема смерти носит не трагический и неожиданный, а естественный и закономерный характер:
Жизнь моя затянулась. В речитативе вьюги,обострившийся слух различает невольную темуоледененья. Всякое «во-саду ли»есть всего лишь застывшее «буги-вуги».Сильный мороз суть откровенье телуо его грядущей температуре.В этом отрывке прежде всего обращает на себя внимание форма и ритмика стиха. Само название «Эклога» восходит к античной литературе и подразумевает повествовательное описание мирной жизни, своеобразную идиллию. Повествование, в свою очередь, требует законченности мысли, что передается специфической повествовательной интонацией: повышением тона на логически выделяемом слове и спокойным понижением в конце предложения.
Можно предположить, что использование данной формы не случайно и продиктовано основной мыслью стихотворения. Тема сна из 1-й части «Эклоги» (Зимой смеркается сразу после обеда. / В эту пору голодных нетрудно принять за сытых. / Зевок загоняет в берлогу простую фразу) постепенно переходит в тему смерти: Сильный мороз суть откровенье телу /о его грядущей температуре. Мелодика вьюги сравнивается с речитативом, особой вокальной формой, которая воспроизводит интонацию живой речи, это как бы оледеневшая мелодия. Таким образом создается цепь последовательных событий: быстрый мелодичный танец жизни замедляется, приближаясь к речитативу, застывает, и наступает оледенение как закономерный финал затянувшейся жизни.