Введение в прикладную психологию внимания
Шрифт:
Получается, что суть искусства тут не в том, чтобы создавать запасы свободного внимания или высвобождать его, а в том, чтобы уметь решать те задачи, к которым оно привязано. Просто доводить одну задачу до завершения, прежде чем ставить перед учеником другую.
Сам Соколов в начале книги сделал очень важное замечание: теория вообще служит к уяснению того, что дает опыт. Я читаю Соколова, я не соглашаюсь с теми психологическими теориями, которые он приводит, но как только я погружаюсь в его опыт педагога, мои творческие
Когда педагог или психолог описывает свой личный опыт и описывает его живо, это лучший стимул для развития подлинной научной теории.
Глава 4. Установка-внимание. Выготский
Я представил дореволюционную русскую педагогическую психологию на примере всего трех работ, но надо отдать ей должное – в действительности в ту пору педагогическая психология была значительно обширней и поднялась до действительно высокого уровня. Вполне естественно, что после революции почти все эти достижения были утеряны под предлогом необходимости строить новую, естественнонаучную психологию.
Первый советский учебник педагогической психологии вышел в 1926 году и был написан Львом Выготским под научным руководством нового директора Челпановского Института психологии Корнилова. Поэтому он часть развиваемой Корниловым реактологии и начинался с эпиграфа из «Психология и учитель» Гуго Мунтерберга:
«Развитие наших реакций – это история нашей жизни.
Если бы нам надо было искать выражение для самой важной истины, которую современная психология может дать учителю, оно гласило бы просто: ученик – это реагирующий аппарат».
Вот на этой основе Выготский пишет и весь учебник и главу «Психология и педагогика внимания». Задача у него не столько педагогическая, сколько революционно-просветительская: сменить мировоззрение учителей, обратив время вспять. Поэтому все начинается с разрушения предшествующих достижений:
«Традиционная психология определяет внимание, как такую деятельность, при помощи которой нам удается расчленить сложный состав идущих на нас извне впечатлений, выделить в этом потоке его наиболее важную часть и сосредоточить на ней всю силу нашей активности и тем самым облегчить ей проникновение в сознание. Благодаря этому достигается особенная отчетливость и ясность…
Однако и прежняя психология знала, что в актах внимания мы встречаемся с явлениями не одного “психического” порядка и что внимание чаще всего начинается и своем развитии исходит из целого ряда проявлений чисто двигательного характера» (Выготский. С. 117).
Далее начинается пир во время чумы в Зазеркалье. И звучит весь дальнейший текст с такими же интонациями, как у персонажей Кэрролла, живущих в сноразуме. Люди во сне способны приглядываться, но не способны задумываться:
«Стоит только приглядеться к простейшим актам внимания
Когда я читаю все это, у меня даже возникает вопрос: человек ли сие писал? Не существо ли, способное на приспособительные и ориентировочные движения ушей? И в какую сторону у него вывернуты коленки?
Но если подходить с точки зрения профессии, то непроизвольно возникает вопрос: если мы собираемся внимательно разглядеть что-нибудь, то мы принимаем соответствующую позу до того, как собрались внимательно разглядывать? Иначе говоря, установочные реакции и телесные движения предшествуют вниманию и моему намерению его направить?
Время тех существ, что заняли места наших психологов в новой России, текло вспять. Как сказано было в «Слове о полку Игореве», время ся наничь обратиша… Время России… И надо отдать должное: школы, заложенные этими существами, до сих пор правят психологией нашей страны. Это большие и авторитетные сообщества, продолжающие дело своих основателей.
В основе теорий, которые они развивают, лежат явные ошибки рассуждения, которые уводят прочь от истины. Но это никого не смущает, поскольку дело этих сообществ – поддержание своего выживания на хорошем экономическом уровне. В сущности, все, что творится в рамках подобных школ, – это рассуждение, создающее некую непротиворечивую картину мира.
Эта картина, для того чтобы родилась прикладная психология, должна быть картиной действительности, но вот такие исходные неточности превращают ее в непротиворечивую картину лжи. И задача сообщества превращается в жреческую – как поддерживать культуру своих богов, разливая ложь из точных выводов все шире, чтобы желающему было невозможно добраться до исходных ошибок в Началах.
Тем не менее, от них никуда не денешься. И в подтверждение этого определение, которое Выготский дает вниманию:
«С реактологической точки зрения явления внимания следует понимать не иначе, как известную систему реакций установки, то есть таких подготовительных реакций организма, которые приводят тело в нужное положение и состояние и подготавливают его к предстоящей ему деятельности» (Там же. С. 118).
В 1926 году физиологической основой внимания для Выготского была установочная реакция; к 1931 году его взгляды несколько сменились, и ею стала доминанта.
Тем не менее «Педагогическая психология» Выготского посвящена еще не вниманию и не педагогике, а развитию установки. Там, где Выготский говорит об интересе, он следует за Торндайком. В собственной части он звучит, примерно, так: