Введение в социальную философию: Учебник для вузов
Шрифт:
3. Моисеев Н.Н. Современный рационализм. М., 1995. Гл. 3, 4.
4. Назаретян А. Технология и психология // Общественные науки и современность. 1993. № 3.
5. Никитин К.Н. От идеологии к методологии// Вопр. философии. 1998. № 10.
6. Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.
7. Седов Е. Информационно-энтропийные свойства социальных систем // Общественные науки и современность. 1993. № 5.
8. Уайтхед А. Аспекты свободы // Уайтхед А. Избранные работы по философии. М., 1990.
9. Эко К. Отсутствующая структура. М., 1998. Разд. Г.
Глава V
Многообразие общественных норм и проблема единства социального процесса
Разномасштабность описаний
Предшествующий анализ позволяет говорить о том, что социальные формы весьма различны, различна их историчность и понимание этой историчности. Они выражают историю, поскольку сменяют друг друга, поскольку возникают и исчезают, поскольку закрепляют в себе определенные обстоятельства становления и функционирования. Кроме того, они отличаются по их отношению к индивидному бытию людей, по характеру их реализации, по масштабу действия – от непосредственного общения людей и до «охвата» обществ и государств в пространстве эпох.
Существовала и существует проблема разных по масштабам и характеру бытования социальных форм. Соответственно возникает вопрос о форме, выполняющей роль своего рода рамы, куда могут быть «вписаны», как в картину, формы меньшего масштаба. Этот вопрос с древнейших пор и по на стоящее время сопряжен с большими методологическими трудностями: выбор жестких критериев ведет к упрощениям человеческой истории, отказ от поиска каких-то устойчивых определителей затрудняет сколько-нибудь связное и развернутое социально-философское исследование.
Философия истории – от Августина до Вико, от Вико до Маркса, от Маркса до Шпенглера – во многом и была работой по определению таких крупных форм. Сложилась традиция выделения основных ступеней, типов, кругов, в рамках которых как бы выявлялись черты жизни людей, объясняющие характер событий, функционирование подсистем общества, структуры человеческих взаимодействий, способы деятельности, нормы общения и обособления индивидов. «Размыкание» кругов означало завершение определенной исторической ступени, исчерпание возможностей данного типа человеческих отношений, кризис культуры и, следовательно, вызревание нового типа исторического движения, нового вида социальной эволюции.
§ 1. Ступени социального процесса
Разумеется, выделение таких крупных форм делалось историками и философами с опорой на некие объективные основания, поэтому «крупноформатное» изображение истории общества содержало в себе довольно точные характеристики поступательного движения духовной жизни, экономики, права, трансформации политики, образования, науки. В нем – этом изображении – улавливались тенденции действительного социального развития, однако оно, оставаясь схематическим отображением социальных форм, не могло, по сути, претендовать на объяснение и понимание конкретного человеческого бытия.
Был (и остается) у такого крупноформатного изображения социального процесса и еще один серьезный недостаток. В нем предпочтение отдавалось и отдается тем самым крупным формам-ступеням, что служат подступом для выделения и собирания в системную картину других форм, позволяющих представить жизнь общественного целого. Однако функция выделения этапов общественного процесса и их последующего более детального изучения зачастую смазывалась, и крупная форма сама рассматривалась как объяснение различных функций и подсистем общества. Иными словами, методологическая роль крупной формы, определяющей, с опорой на какие-то объективные основания, конкретное «поле» исследования социальной системы, подменялась ее использованием как теории, уже содержащей в себе различные схемы для фиксации законов и связей социального целого. Таким образом смазывалась роль социального исследования других, менее масштабных и скрытых форм, установление их
К. Маркс вырабатывал понятие общественно-экономической формации прежде всего для описания общества середины XIX в. Он показал, что в капиталистическом обществе экономическая подсистема выделяется в особую сферу расширенного воспроизводства человеческого богатства и начинает оказывать сильное воздействие на все другие сферы, задавать стандарты различным формам совместной и индивидуальной жизни людей. Эта ситуация позволяет рассмотреть экономику и складывающиеся в ней общественные отношения как базисную структуру капиталистического общества, над которой как бы надстраиваются другие структуры. Маркс связывал специфику этого подхода прежде всего с экономическим анализом капиталистического общества. Однако многие его последователи трактовали этот подход в качестве универсальной теории, объясняющей социально-исторический процесс. И сам К. Маркс, создавая схему формационного строения общественного процесса, выделив пять – первобытную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, коммунистическую – формаций, по сути, постулировал необходимость трактовать их на основе единого критерия – базисных производственных отношений. В дальнейшем эта сильная гипотеза столкнулась со многими научными и практическими фактами, заставившими переоценить ее значение [9] . Для социальной философии эта гипотеза оставалась примером серьезной попытки построить схему ступеней социального развития на основе общего критерия. Важным результатом реализации этой гипотезы стало понимание как ее возможностей, так и ее границ.
9
Доминирование социальных форм над производством при феодализме, отсутствие рабства как ступени в целом ряде цивилизаций, длительная, сложная, во многом еще не выясненная эволюция архаических обществ, крах «казарменного социализма» (выражение К. Маркса), развитие постиндустриальных обществ отнюдь не по коммунистическому пути. См. также § 2 главы первой этой книги.
Понятие формации в догматическом марксизме использовалось не как методологический инструмент, позволяющий построить конкретное экономическое, историческое или культурологическое исследование, а как ядро объяснения различных аспектов жизни общества, как базовая структура изображения связей различных общественных подсистем, их организованности, соподчиненности и т.д. Как только привлекалось это понятие, сквозь «сырой материал» фактических данных как будто сразу проступали: способ производства с его производительными силами и производственными отношениями, над ними располагались отношения классов и групп, над ними – политические надстройки, идеологические формы, разновидности общественного сознания и т.д. Выстраивалась пирамида от низин экономики до высот человеческого духа, различные «блоки» общественной жизни располагались по ранжиру, определенному в согласии с принципом «первичности-вторичности».
Главным недостатком этой иерархической структуры было то, что в ней не находилось места людям и их жизни: теоретики вынуждены были пускаться на всякого рода ухищрения, чтобы найти людям пространство в междумирии подсистем (социальная сфера, человеческий фактор и т.п.) или разделить человеческое бытие на части и поместить его в такой форме – в разные сферы деятельности общества.
Свойственные догматическому марксизму постоянные ссылки на диалектику дела не спасали, ибо соображения о влиянии базиса на надстройку, а общественного бытия на сознание, дополненные уточнениями о возможности влияния надстройки на базис, а сознания на бытие, порождали логический хаос: подобные «диалектизмы» искажали даже ту элементарную определенность и методическую направленность, которая содержалась в исходной иерархической схеме.