Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение
Шрифт:
«Просто, — сказала она, — ты не достаточно религиозен для меня»
Нейгеборен, комментируя Книгу Ездры, писал:
Книга Ездры — не просто гимн восстановлению Храма, ярчайшему событию еврейской истории. Это рассказ о реакции евреев на испытания, на попытки помешать строительству Храма и восстановлению еврейской общины в Святой земле. Это повествование одержимо идеей чистоты и нечистоты.
Ответ Ездры понятен: еврейский народ не должен смешиваться с самаритянами; мы должны отделиться и остаться чистыми морально, религиозно, физически. Хотя, конечно, современные евреи могут попытаться найти оправдание для буквальности предписаний, запрещающих смешение с иноверцами,
Размышления Нейгеборена ставят перед евреями вопрос, теперь звучащий особенно остро: в какой мере нужно быть евреем, чтобы оставаться евреем? Этот же вопрос стоит и перед христианами: в какой мере нужно быть христианином, чтобы оставаться христианином? Равно и перед белыми: насколько нужно быть белым? И перед мужчинами: насколько нужно быть мужчиной? И перед американцами: какая мера патриотизма будет достаточной? И перед кальвинистами: какая мера кальвинизма будет достаточной?., и т. д. и т. д. Для тех, кто испытывает кризис идентичности, ничто не будет достаточным… кроме полного единообразия. А по границам этого единообразия ожидают изгнанные, вместе с которыми находится Бог Торы, которая допускает и другие прочтения. Действительно, даже библейское послание допускает много иных прочтений, ограничивающих власть единообразия.
Глава 27. Первая и Вторая книги Хроник
Две Книги Хроник занимают последнее место в каноне еврейской Библии, поэтому богословские утверждения, собранные в них, представляют собой важную кульминацию всей ветхозаветной истории. По иронии судьбы, несмотря на столь намеренное и удачное расположение этих книг, христиане практически не изучают и не используют их. Без сомнения, подобное пренебрежение связано с общим слегка антисемитским отношением христиан к библейской литературе послепленного периода как к чему–то карикатурному, сугубо еврейскому и, следовательно, ненужному для христианина. Сейчас, благодаря нескольким серьезным читателям Библии, как евреям, так и христианам, происходит осторожная, но важная переоценка Книг Хроник, в ходе которой христиане обращают все больше внимания и на богословие, и на интерпретацию, запечатленные в их тексте.
Первая и Вторая книги Хроник прослеживают мировую историю и историю Израиля «от Адама» (1 Пар 1:1) до начала послепленного восстановления в 538 году до н. э. (2 Пар 36:22–23). В них дана удивительно широкая картина прошлого, свободно и образно переплетенного с исторической спецификой послепленного иудаизма. Именно его и хочет описать автор текста, и именно о нем он приносит свое свидетельство. Эти книги содержат адаптированные к персидскому периоду предания из еврейской истории. В персидский период, когда Иудея была всего лишь имперской провинцией, единственной сферой, где иудаизм мог сохранить свободу мысли, веры и действий, было богослужение.
Процесс создания этой расширенной и переработанной версии еврейской истории был таким же, как процесс создания практически всех книг Священного Писания: на основании древних источников, при помощи богатого воображения создавались новые тексты, с последовательным изложением богословских взглядов, отраженных в комментариях интерпретаторов. Этот процесс оставил след на всех произведениях, вошедших в Ветхий Завет. Только в данном случае этот процесс особенно интересен, поскольку исходным материалом для него послужили в основном тексты, сохранившиеся в традиции до нашего времени. Можно сказать, мы имеем дело с Писанием, использующим текст Писания. Так, например, пространный пересказ монархического периода в Книгах Хроник основан преимущественно на «истории монархии», описанной в Книгах Царей.
Изучать элементы интерпретации в Книгах Хроник особенно интересно, поскольку, благодаря Книгам Царей, у нас существует возможность их проверки. Следует, однако, сразу предостеречь против того, чтобы называть Книги Царей «источником», а Книги Хроник — «интерпретацией». На протяжении
В Книгах Хроник мы имеем дело с достаточно свободным, ничем не скованным изложением прошлого, настолько свободным, что Герберт Тарр однажды заметил:
Итак, это не история, это великая опера
Образ, выбранный Тарром, тем более уместен, что на протяжении большей части текста Израиль предстает в виде хора, поющего о собственном преодолении трудностей, встреченных на историческом пути. Без сомнения, такой способ изложения возник под влиянием храмового музыкального сословия послепленного периода. Подобное обращение к прошлому позволяет установить связь между прошлым и настоящим, обеспечивающую легитимацию, достоверность и жизнеспособность современного иудаизма.
Параллельно тому, как прошлое обретало все большую святость в глазах последующих поколений, рос разрыв между окружавшей их сложной реальностью и реальностью, описанной в Библии. Этот разрыв, являясь неизбежным следствием исторического развития, подрывает стабильность обеих реальностей. Во–первых, для молодого поколения прежняя история перестает быть актуальной, равно как и нормы, господствовавшие в древности, больше не соответствуют современным потребностям и устремлениям. Во–вторых, современные институции, религиозные доктрины и ритуалы утратили корни, отошли от авторитетных источников, придающих им легитимность.
Книги Хроник — серьезная попытка преодолеть этот разрыв. Пересказывая историю формирования израильского государства, Хронист наделяет новым смыслом обе составляющие: прошлое излагается таким образом, что существовавшие когда–то государственные институты и религиозные принципы снова обретают актуальность, современность же заново обретает легитимирующую ее основу, соединяясь с первоисточником — периодом становления в истории народа.
Таким образом, Книги Хроник — всеохватное выражение вечного стремления к обновлению и оживлению религии Израиля. В них предпринята исключительно важная попытка подтвердить значительность современности без отрыва ее от источников прошлого. Фактически они укрепляют связь между прошлым и настоящим, заявляя о преемственности, существующей между ними в религии и истории Израиля
Книги Хроник отчетливо разделяются на четыре части. Первая, 1 Пар 1–9, поражает и удерживает внимание читателя за счет самой длинной из всех библейских генеалогий. Генеалогия — простой способ кратко изложить значительный отрезок истории. Это еще и способ показать глубинную связь настоящего с прошлым, превращающую настоящее в продолжение прошлого. Говоря о генеалогиях, следует обратить внимание на следующее.
1. В 1 Пар 1:1–24 история человечества возводится к Адаму. Эту же картину мы наблюдаем в Быт 5:1–2 и в Евангелии от Луки, где к Адаму возводится родословие Иисуса (Лк 3:23–37). Затем генеалогическое древо описывает потомков трех сыновей Ноя, равно как и Быт 10:1–32 и 11:10–26, и доходит до Авраама, с которого начинается история Израиля.
2. Примечательно, что автор генеалогии, описывающий историю общины, происходящей от Исаака, делает паузу, чтобы перечислить потомков Измаила, который тоже является неотъемлемой частью истории в целом (1 Пар 1:28–54). Этот факт особенно интересен, учитывая явно враждебное отношение к его потомкам, имевшее место в персидский период, например, отношение к Едому, описанное в Книге пророка Авдия (см. 1 Пар 1:43–54).
3. Неудивительно, что особое внимание уделяется роду Давида и Соломона, играющих основные роли в последующем повествовании (3:1–24).