Ввысь

Сандерсон Брендон

Глубоко вздохнув, я покачала головой.

— Умница. Скажу остальным, что тебе не дали койку из-за дурацкой внутренней политики. — Он взглянул на полицейских. — Эти веселые ребята покажут тебе, как выйти из комплекса, и удостоверятся, что ты не осталась спать на улице. — Он наклонился ко мне. — Это просто еще одна битва, Штопор. Я тебя предупреждал. Спуску тебе не дадут. Я все исправлю при первой возможности. Но до тех пор держись.

Он заковылял прочь.

Я прислонилась к стене. Такое ощущение, что мне отрезали ноги. «Никогда я не стану здесь своей, —

поняла я. — Адмирал об этом позаботится».

Полицейские восприняли уход Кобба как знак того, что можно подойти.

— Уже иду.

Я закинула рюкзак на плечо и побрела к выходу. Они шли следом.

Я хотела попрощаться с остальными, но не было желания объяснять. Так что я просто ушла. На все вопросы отвечу утром.

Внезапно навалилась усталость.

«Не показывай им, что склоняешь голову», — подумала я, гордо распрямив спину. Полицейские сопроводили меня до выхода из корпуса. Я была почти уверена, что в одном из коридоров заметила Железнобокую, которая хотела лично убедиться, что я покинула базу.

Однако как только я вышла из летной школы, меня оставили. Вот тебе и удостоверились, что я не буду спать на улице. Может, именно на это и надеялась адмирал — арест за бродяжничество, и можно попробовать вышвырнуть меня из АОН.

Я поймала себя на том, что расхаживаю туда-сюда перед корпусом, не слишком желая уходить. Не желая покидать остальных и то чувство товарищества, что себе навоображала.

Одна. Почему-то по-прежнему одна.

— Это просто невыносимо, Кобб! — раздался голос неподалеку. Неужели… Говнюк?

Я прижалась к стене и выглянула за угол. Задний вход в школу. И правда, Говнюк торчал перед дверным проемом и разговаривал со стоящим внутри Коббом.

Говнюк вскинул руки.

— Как я могу быть командиром звена, если меня не уважают? Как мне отдавать приказы, когда меня так называют? Надо это как-то из них выбить. Запретить. Приказать повиноваться.

— Сынок, ты не особо разбираешься в военной службе, верно? — спросил Кобб.

— Я готовился к этому всю жизнь!

— Тогда ты должен знать — уважение не прилагается к нашивкам или значку пилота. Оно нарабатывается с опытом и временем. Что касается позывного, он начинает запоминаться, поэтому у тебя два варианта: не обращать внимания, смириться и надеяться, что о нем забудут, или принять его, и он перестанет быть обидным.

— Ни за что. Это нарушение субординации.

Я покачала головой. Что за ужасный командир.

— Сынок…

Говнюк скрестил руки на груди.

— Мне нужно вернуться домой. Меня ждут к семи на официальном ужине с послом из Магистральной пещеры.

Говнюк подошел к чрезвычайно красивому ховеркару. Личный автомобиль с собственным маленьким подъемным кольцом? Я иногда видела такие внизу.

Говнюк забрался в машину и включил зажигание. Двигатель заурчал, и этот звук был даже более утробным, чем плавный гул ускорителя.

«Ска-а-а-а-а-а-а-а-ад, — подумала я. — Насколько же богат этот парень?»

Должно быть, у его семьи куча заслуг, если они могут позволить себе нечто подобное. И

похоже, он богат настолько, что ему не подобает жить с остальными курсантами. Автомобиль плавно оторвался от земли. Как же несправедливо, что меня лишают того, от чего он отказался, словно от гнилого куска сырого мяса.

Закинув рюкзак на плечо, я поплелась прочь. Вышла через ворота в окружающей АОН стене, и другая пара полицейских сделала пометку в журнале. По широкой аллее я побрела к лифтам. Мой район располагался в дальнем конце Вулканической, так что на дорогу и правда уйдут часы. Может, попробовать поискать внизу место для ночлега поближе к лифтам?

Но от этого тоже было тошно. Я добралась до лифтов, однако там выстроились длинные очереди, скорее всего, из-за поломок, про которые все говорили. Я настроилась на долгое ожидание, но потом посмотрела налево — за здания, за поля. Саму «Альту» защищали стена и щит, но у импровизированного городка, полного фермеров, которые были Непокорными в другом смысле, не имелось ограды. Да и зачем она им? Вокруг только пыль, камни… и пещеры.

Меня осенило. Это же недалеко…

Я вышла из очереди и зашагала прочь, мимо построек, мимо посадок. Работающие фермеры косились на меня, но ничего не говорили. Вот мой настоящий дом: пещеры, скалы и открытое небо. После смерти отца я провела здесь больше времени, чем в Вулканической.

До пещеры с разбившимся кораблем было с полчаса ходьбы, но я без особых проблем нашла дорогу. Трещина оказалась меньше, чем я помнила, но с помощью светолинии удалось спуститься.

Старинный корабль выглядел еще более поврежденным. Может, из-за того, что я только что полетала на новом. Впрочем, кабина удобная, а кресло полностью раскладывается.

Глупая идея, конечно. Если начнет падать космический мусор, можно угодить под обвал. Но я была слишком обижена, слишком измотана и слишком ошеломлена, чтобы это меня волновало.

12

Пробуждение в кабине истребителя — самое потрясающее, что со мной случалось в жизни. Ну… кроме полета.

Я потянулась в темноте, поразившись, сколько места в кабине. Она была больше, чем в истребителях АОН. Я активировала светолинию, чтобы стало немного светлее, и взглянула на часы: 4:30. Через два с половиной часа нужно быть в классе.

С учетом всего произошедшего я не чувствовала себя такой уж усталой. Просто немного разбитой из-за…

На внутреннем ободе кабины сидело какое-то существо и смотрело на меня.

Я никогда не встречала в пещерах ничего похожего. Во-первых, существо было желтым. Плоское, длинное, довольно бесформенное, вдоль спинки маленькие синие шипы, как узор на фоне ярко-желтой кожи. Похоже на большого слизня, размером с буханку хлеба, но потоньше.

Глаз не видно, но то, как оно сворачивалось, приподнимая переднюю часть, немного напоминало… бурундука? Прямо как на видео из пещер-заповедников дикой природы, которые мы смотрели на уроках.

— Что ты такое? — тихо спросила я. В животе заурчало. — И, что не менее важно, ты съедобно?