Вы хотели войны? Вы ее получите!
Шрифт:
Не дожидаясь уже не нужного ответа, Иван вышел из ванной, захлопнул за собой дверь, направился к выходу.
Яна встревоженно выскочила за ним:
– Ты куда?
– Восвояси...
– Не уходи! – тихо попросила она.
Иван остановился.
– Я боюсь привыкнуть к тебе, Яна. Я, как старый орангутанг, сделал немыслимый прыжок, чтобы спасти самку. И все это – ни к чему. Мне страшно будет видеть, как ты разрушаешься, умираешь на моих глазах... в ломке и галлюцинациях.
– Я больше не буду, честно, – Яна потупилась, как школьница перед беспощадным учителем с указкой. – Только не уходи.
– Ты хотела принять душ? –
– Ага! Только ты не убегай, ладно?
– Не уйду.
Она скрылась в ванной. Снова послышались живительные звуки хлынувшей воды.
Иван вернулся в зал. Постоял в задумчивости у рояля, открыл крышку, уселся на стульчик. И пальцы вдруг сами побежали по черным и белым клавишам, и полилась надрывная, жуткая, душераздирающая, беспросветная мелодия похоронного марша Шопена.
Янка мгновенно отреагировала: высунула мокрую головку из душа.
– Эй, ты чего, у тебя крыша поехала, ты чего играешь?!
– Фредерик Шопен. Похоронный марш. Посвящается Яне, – ответил Иван из зала.
– Дурак! – ответила Яна и захлопнула дверь.
И боги вместе с музой снизошли...
Когда наскучила могильная тема, Иван без перерыва перешел к жизнерадостным и легким произведениям композиторов семьи Штраусов.
Яна подошла незаметно, закутанная, как младенец, в банное полотенце. Иван оглянулся, улыбнулся Яне в ответ на ее лучистую улыбку. Умиротворяющая музыка изгоняет дьявольское из души, как храмовая молитва. Продлить бы навсегда это мгновение вечно истинной чистоты, избавления от искушения сатанинским зельем, когда душа и тело воспрянули в единении, а не в самоуничтожении и противоречии. Не останавливаясь, Иван продолжал исполнять произведения, пальцы будто сами вспоминали клавиши, а мелодии откуда-то с небес подсказывали сами композиторы. Яна незаметно отлучилась и появилась вместе со скрипкой, самой обыкновенной, не шумливой и резкой, но с сильным грудным голосом. И этот голос тут же придал веселья, радости и ощущения полного счастья, которое никогда не испытаешь в одиночку. И опять этот блистающий неукротимым потоком музыки дуэт то споря, то вырываясь, то взрываясь фонтанами, стал единой стихией сливающихся в штормовой пене приливной и отливной волн... В самозабвении Яна даже не заметила, как развязалось и упало на пол полотенце. Она осталась совершенно обнаженной, что в эти мгновения было совсем неважно, когда в руках скрипка, из которой льется вечная музыка. Иван, заметив метаморфозу, произошедшую на его глазах с чудной скрипачкой, даже не сбился. Муза в новом обличье, точнее, без всякого облачения, придала вдохновения, как будто небесные силы приподняли его, и музыка сделала чудо, оживив античную богиню, ниспосланную из глубины веков.
Наконец встретившись глазами, по согласию, завершили самый веселый и беззаботный вальс юного Штрауса.
Иван облегченно вздохнул, покосился на Яну.
– Ты хочешь моей смерти? Сплошные испытания, я ведь не железный...
Яна изящно нагнулась, подняла полотенце, небрежно набросила на плечо, как тогу.
– Если тебе неприятно, мог бы и не смотреть.
Она повернулась и пошла в «будуар». Иван нагнал ее на пороге, вошел вслед за ней. Яна повернулась недоуменно. Он стянул с нее «тогу», бросил на пол.
– Так все-таки лучше... Спасибо тебе за музыку, моя Муза.
– И тебе спасибо.
Внезапно
...Близость смерти разжигает инстинкты, как и любовь, продлевающая стремление к жизни. Она – лучшее лекарство, которое природа дает нам бесплатно и без упаковки. И если боги вместе с музами снизошли и даровали людям счастье обладания друг другом, то это – лучшие мгновения самозабвения в слиянии плоти и души...
– Ты не знаешь, как подушка оказалась на шкафу? – прислушиваясь, как постепенно успокаиваются их бешено колотящиеся сердца, спросила Яна.
– Так же, как и вторая на телевизоре, – рассмеялся Иван.
– Как будто ураган тут прошел...
Янка склонила голову Ивану на грудь, обняла, и стало ей спокойно, хорошо и тихо на душе: короткое бабье счастье, одинаковое, как слезинки, для всех: городских и деревенских, юных и побитых жизнью.
– Слышишь, гремит гром? – Иван пропустил сквозь пальцы растрепанные влажные волосы Яны.
– Это тоже мы натворили, – в темноте глаза Яны излучали чудный почти неземной свет.
– Богам все подвластно! А ты – моя богиня и Муза.
– А ты – мой бог и ангел-хранитель.
За окном, наконец, после громовой «артподготовки», хлынул ночной ливень. Собравшись с силами, природа обрушила небесные воды на забывшийся в предутренней дреме город. Эта гроза разбудила многих влюбленных, утомленно уснувших в объятиях друг друга. И после десятидневной великой суши земля благодарно впитывала влагу; травы, листва деревьев заблистали лаковой свежестью и новизной, потянулись к небу. Редкие автомобили, слепя фарами, гнали перед собой фонтаны брызг, похожие на водяные усы.
Юные боги подошли к окну и, очарованные стихией, замерли, став на мгновение античным шедевром, созданным давным-давно непревзойденным скульптором.
Молния, с треском разорвавшая небо, угодила прямиком в железную мачту корабля. Петр Первый и ухом не повел, лишь крепче сжал штурвал.
– Слишком много впечатлений, чтобы почувствовать себя счастливой, – тихо сказала Яна.
– Слишком много событий, чтобы понять, почему они произошли именно с тобой, – отозвался Иван.
– Сейчас мне кажется, что я чувствую себя счастливой... Хотя... еще вчера была в полшаге от смерти.
– Как ты могла на такое решиться? – Иван положил руку ей на плечо, повернул к себе лицом.
– Все как-то сплелось-переплелось... – вздохнув, стала рассказывать Яна. – Разругалась с парнем, которому верила. Любила его... Выяснилось, что он женат и детишки есть. Я его прогнала и дала пинка на прощание... А родители мои, они заняты собой. Концерты, гастроли... Вот и осталась я одна, как мышка перед кошкой. Депрессуха...
– На фоне наркотической зависимости... – мрачно уточнил Иван. – Самоубийство – самый тяжкий грех.
– Знаю без тебя...
– Давай завтра пойдем к моему знакомому священнику, отцу Сергию. Он мудрый человек, хоть и молодой еще. Мы с ним воевали в Чечне. Поговоришь с ним, исповедуешься. Душу тебе просветить надо, Зажигалка...
– Откуда ты узнал, что я Зажигалка? – удивилась Яна.
– В разведке служил, – усмехнулся Иван. – Там все знают.
– Ничего ты про меня не знаешь...