Вы призвали не того... Книга 4 (Оскал Тьмы)
Шрифт:
Я уж молчу про потерянные реген, пируэт, да еще и накрученные штрафные способки, которые тоже не несли в себе ничего хорошего.
Короткой командой изменил подвластное астральное пространство.
Полупрозрачные, колеблющиеся словно дым на ветру, ноги коснулись холодного камня.
Я осознанно выбрал ту самую визуализацию в виде замка, которую показал монстр. Чтобы легче было оценить повреждения. Да и вид такого окружения почему-то казался каким-то… близким.
Унылый серый кусок камня, парящий в пустоте. А на нем фундамент и остатки каких-то
— И вот так теперь выглядит моя душа, — пробормотал я, осматривая безрадостный пейзаж. — Прелестно, блядь. И как мне эту хрень «стабилизировать»?
Но делать что-то надо было. Потому как подыхать сейчас нельзя. Слишком много осталось незаконченных дел. А вот потом…
Тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. После чего оттолкнулся ногами и взлетел вверх, осматривая руины с высоты.
В центре обнаружился тот самый колодец в глубины варпа. А прямо над ним, на высоте десяти метров, висела здоровенная проекция ядра с оболочкой-воспоминаниями. Вот именно на нем я и сосредоточил внимание, пытаясь допереть, что делать.
Что именно оказалось не так, определить труда не составило. У серого шара отсутствовал здоровенный кусок в бочине, а через образовавшуюся дыру в пространство медленно вытекала серая дымка.
— Внимание, вопрос, — спросил я пустоту, почесав затылок. — И чем мне эту дыру заделать?
Мне, естественно, никто не ответил. Когда реально надо, все советчики почему-то тихарятся по кустикам и с упоением дрочат на мои метания, даже не думая что-то подсказать.
— Придется работать как всегда, — вздохнул я, тряхнув полупрозрачными руками. — То есть самым великим и любимым методом. Совершенным научным тыком.
Для начала еще раз изучил ядро, приблизившись к нему практически вплотную. Особое внимание уделил четырем местам. Первое, это черная клякса Бездны. От нее вглубь ядра тянулись уже не ниточки, а самые натуральные корни, чьи контуры как будто размывались, растворяясь внутри души. Аналогично обстояли дела у кляксы Граора — влияние древнего бога так же заметно усилилось. И то и другое мне не нравилось совершенно, но поделать я ничего не мог.
Зато вот третий сектор… Белое, словно речная кувшинка, идеально круглое пятно резко выделялось на серо-черно-красном фоне остальной души. В глубине этого пятна словно кружась в хороводе, сновали многочисленные желтые и зеленые искорки, радуя глаз и как-будто слегка гипнотизируя. Во всяком случае, просто посмотрев на них с минуту, я отчетливо ощутил какой-то прилив сил и оптимизма.
И плевать, что статы порезали, я и так по ним намного круче любого местного жителя!
Реген улетел, зато осталась «малая регенерация»!
«Идеальный иммунитет»… пф! Да я радоваться должен — наконец смогу нормально бухнуть!
«Паучьи пальцы» тоже нахрен! И так по стенкам неплохо лазаю!
«Пируэт»? Перчатка Милосердия! Уж не знаю как ее достали, но квест старика Граора считай засчитан, а следовательно берса тоже должна активироваться!
Вот только стоило отвести взгляд от этой белой красоты,
Есть вещи, которые не исправить. Эту простую истину жизнь долго забивала в меня гвоздями от гробов родных и близких.
Сожми зубы. Вытри сопли. И живи дальше.
Вот только каждый раз ловишь себя на недоуменной мысли, куда же делась из прихожей пара отцовских ботинок?
Почему в стакане раковины только одна зубная щетка?
Почему бабушка не позвонила поздравить с днем рождения?
Где взять букет на восьмое марта Гальке…
Простые вещи. Простые мысли, к которым привыкаешь за долгие годы. Они настолько въедаются в душу, что она попросту отказывается принимать реальность.
А спустя секунду приходит осознание.
Их нет. Их больше нет.
Но пальцы все равно по привычке набирают знакомый с детства номер…
— Живи дальше, Андрей. Гуляй, пей, кури и матерись. Делай что хочешь. Главное… просто живи. Не хорони себя вместе со мной. Обещаешь?
Это были последние слова девушки, лежащей на больничной койке.
И именно поэтому я до сих пор жив. И продолжаю цепляться за эту пустую серую жизнь, глядя как одна за другой обрываются другие…
— Живи, — повторил я, поднимая взгляд к безразличной пустоте. — Просто живи…
На какое-то время позволил меланхолии взять над собой верх.
После чего глубоко вздохнул, мысленно свернул все это тугим комком и загнал в самые глубины разума. А наружу вытащил столь же привычную маску циничного матершинника.
Так жить легче. Намного легче…
— АААААААА! В РОТ ВАМ ЖИРНЫЙ ЧЕРНЫЙ ХРЕН ЗАДНЕПРИВОДНОГО ТОЛЕРАСТА!!!
Уф, полегчало.
— Чего орешь?
— Матом крою мироздание за очередную подставу, — ухмыльнулся я, глянув вниз. — А ты, крошка, кто такая?
— Пленница одного кулона, — фыркнула дамочка и с интересом огляделась. — Первый раз вижу такую запущенную душу. Даже у нежити она и то… — девушка покрутила рукой в воздухе, подбирая слова, — …более насыщенная. И целая.
— Ну уж извини, какая есть, — оскалился я, рывком спускаясь вниз и разглядывая странную гостью.
Чуть ниже меня ростом, лет восемнадцати — двадцати на вид, с пышными, по-мультяшному изумрудными, волосами, уложенными в прическу, напоминающую одуванчик. Такие старые рок-звезды носили еще до моего рождения — когда на башке торчал пышный шар, а сзади спускался длинный прямой хвост по пояса.
Мордашка была открытой, симпатичной и отдавала какой-то детской наивностью. Чуть загорелая, но не до черноты, кожа, по-восточному слегка раскосые глаза насыщенного фиалкового цвета, прямой красивый нос и пухлые, чувственные, но почему-то слегка отливающие зеленью, губки.
Из одежды на ней была только изумрудного цвета короткая тога, которая скорее не прикрывала, а только подчеркивала широкие бедра с обалденной задницей и не менее огромную грудь размера эдак четвертого-пятого, натягивающую ткань словно два воздушных шарика.