Вы считаете это игрой?
Шрифт:
— Ладно, — остановил его Воронин. — Мне из Екатеринбурга звонили партнеры и намекнули на возможность наблюдения за тобой.
— Бред! Какое наблюдение? О чем ты говоришь, Валерка? У меня в органах засланный казачок есть и берет недорого. Так что я бы знал…
— А ты не подумал, что он действительно засланный, но не тобой?
— Что? Да о чем ты говоришь? Я проверял этого казачка. Да и в поле моего внимания он попал не случайно. Его, можно сказать, с поличным мой человек взял, точнее, снял. Так что это исключено.
— А что ты думаешь об Осокине, Опарине и
— Что думаю? — Луконин вздохнул. — Ну, если откровенно, то твой выбор зятя явно неудачен. Трусоват Опарин. Что касается Нины Павловой, она вызывает уважение. Осокин — просто солдат. И, понимая, что от него никакой пользы, заискивает перед Костей. Хотя я бы не поставил ни на Опарина, ни на Осокина. Но, с другой стороны, есть кое-что, в чем Константин может быть полезен. Я сейчас не могу сказать ничего конкретного, но сегодня вечером улетаю в Москву и надеюсь там узнать подробности. Так что не торопись с решением насчет Опарина.
— Погоди, а почему…
— Я сейчас ничего не могу сказать, — повторил Луконин. — Ты ведь знаешь наше правило — пока нет стопроцентной информации, никаких объяснений. Завтра я узнаю все, тогда мы с тобой будем решать, что делать. А сейчас я бы пообедал. Летел черт знает сколько.
— Все готово. — Воронин взглянул на часы. — Пошли.
— Папа! — В кабинет ворвалась Лиза. — Может, ты мне объяснишь, что происходит?
— Все потом, Лиза, — ответил Воронин. — Сейчас я занят.
— У тебя очаровательная дочь, — улыбнулся Иннокентий. — В следующий раз прилечу со своим сыном, и, как знать, может, станем родственниками.
— Ах вот оно что! — сердито проговорила Лиза. — Без меня меня замуж выдают. Но я люблю Костю.
— Лиза, — строго произнес Воронин, — выйди. И еще — ты двое суток под домашним арестом.
Лиза молча вышла. Она слишком хорошо знала своего отца. Хлопнула закрывшаяся за ней дверь.
— Кто шепнул ему о ребенке? Знать бы кто… — Константин налил себе очередную рюмку.
— Угомонись, — усмехнулся узкоглазый атлет. — Мало, что ли, у тебя бабья? — он взял гитару и запел: — Если б я был султан…
— Да дело не в бабах. Если бы я стал Лизкиным мужем, прикинь — денег полно, партнер Воронина, а в случае его смерти я полный хозяин дела. И я бы прекратил возню с изумрудами.
— Да не трусь ты, все наладится. Лизка хрен на папашу забьет.
— Ошибаешься. Лизка не будет возражать отцу, если он запретит. Он ей во всем потакает, но если что-то решил, то так и будет. Против него она не пойдет. Ворону ни слезами, ни уговорами не разжалобить. Да теперь я и сам буду Лизку за квартал обходить.
— А ты не пытался найти мамочку своего пацаненка? Все-таки сын.
— Говорить легко, Татарин.
— Так ты сразу отказался от нее, хотя она и не просила ни о чем…
— Тогда у меня с Лизой только намечалось.
— Шесть лет уже намечается, а я думаю, что Воронин просто использует тебя, и все дела. А Лизка вроде приманки. Ты же нашел Вороне нового поставщика. Кстати, ты нашел ему и более выгодного покупателя. Так что не ломай голову.
— Но тогда тем
— Да хорош ныть, сейчас устроим знатную вечеринку…
— Нет, давай просто посидим. Нет настроения ни на какие гульбища, тем более с бабьем.
— Я знаешь чего не пойму — ты же вроде здоровый парень, джиу-джитсу занимался…
— Я могу почти любого уделать, но стараюсь обходиться без мордобоя. Мне внимание милиции не нужно. А Воронина боюсь. Его и более крутые опасаются. Ворона много чего может. Я в курсе, что он был против моего брака с Лизкой, но мы бы ему сюрприз преподнесли — подали бы заявление, и все. Лизка разослала бы приглашения на свадьбу, и Воронину деваться было бы некуда. А Лизка пошла бы на это, ведь она меня считает ни на что не способным, тряпкой.
— Я не понимаю, кто ты на самом деле. Ведь я не раз видел тебя в деле, а тут ты…
— Те, кто пушку в кармане таскает, долго не живут. А тут шанс был жизнь себе сделать. Да, я был бы лакеем у жены и холопом у ее папаши. Но меня это устроило бы. Что бы ни думал Воронин, в деле я играю не последнюю роль. А став его зятем, сумел бы сделать так, чтобы он вскоре отдал концы. Ему уже пятьдесят восемь, так что через пару лет я избавился бы от него и стал бы хозяином. Тогда Лизка поняла бы, какой я на самом деле. Давай выпьем за то, чтобы повезло. — В кармане Опарина прозвучал сигнал сотового. — Воронин, — сказал он, взглянув на экран. — Слушаю вас, Валерий Викторович, — заискивающим тоном проговорил Константин. Татарин, усмехнувшись, выпил.
— Оставайся в Питере, — сказал Воронин. — Приезжают люди, с ними нужно будет решать вопросы. Понятно? — Телефон отключился.
— Понятно, — кивнул Опарин.
— Что? — спросил Татарин.
— Я нужен для заключения сделки. Значит, не все потеряно.
— Не опасается ли он, что ты исчезнешь? А если он получит подтверждение, то кастрирует тебя.
— Нет, Воронин не умеет врать. К тому же я знаю, что кто-то должен приехать.
— Давай выпьем.
«Ништяк было бы стать Лизкиным мужем, — подумал Татарин и залпом выпил. — Но если все-таки подтвердится, что у него есть сын, Ворона ему, в натуре, яйца отрежет. А почему ребенок должен быть от Кости?»
— Есть шанс, Костя, — произнес он.
— Какой шанс?
— Слушай меня внимательно, — сказал Татарин.
— Ничего пацаненок, — усмехнулся Морпех. — Завтра дело, через двое суток зарплата. Нужны бабки-то? — посмотрел он на сидящего за рулем Шумахера.
— Кому они не нужны? — усмехнулся и тот. — Я тут смотрел «Дорожный патруль», там как раз о киднепинге говорили. Понял я, что прав Странник — это вроде игры. Мы обычно в выигрыше, думаю, и дети тоже. Конечно, родителям хреново эти два дня, но потом они наверняка…