Вятское вече. Боярин, Босин Владимир

Вятское вече. Боярин

на обложку

Босин Владимир

Шрифт:

Я слушаю своих старших товарищей и офигеваю. Нас в разы меньше, противник укрепился в своём стойбище. У врага немало лучников и если мы высунемся, нас нафаршируют стрелами. Мне казалось раньше, что степняки чистые кавалеристы и лучники. Но перед нами собрался плотный отряд тяжеловооруженных мечников.

Уже начинает рассветать, а мы продолжаем стоят напротив противника. Каждая сторона понимает, что неудачное начало приведёт к окончанию стычки с негативным исходом. Противник в этом случае потеряет жизни и своих близких. А мы, соответственно, свои животы и имущество. Этакий шахматный цугцванг, когда и стоять бесконечно нельзя и нападать под градом стрел невозможно. У них стрелков в несколько раз больше. Не удивлюсь, если дети и бабы тоже застыли позади с луками в руках.

Толкового ограждения здесь не имеется, вместо него татары связали цепями телеги и арбы. Сами прячутся за ними.

– Гриша, мне нужно десяток тяжеловооруженных дружинников, в качестве передового отряда, - и я объяснил свою идею Григорию.

– Ну, с богом, - я оглянул дюжину ребят в хорошей броне. Действительно элита, все как на подбор - крепкие и рослые. Им отдали лучшее оружие и бронь. У каждого ростовой щит и тяжелое оружие типа секир, палиц или двуручных мечей.

– Ну, пошли, славяне, - я оглянувшись на ребят сделал первый шаг навстречу врагу. До него немало, метров сто тридцать. В условиях скоротечного боя большая дистанция. Прикрыв щитом верхнюю часть тела ускоряюсь, стараясь не думать, что могу подбежать к вагенбургу в одиночестве.

Застучали стрелы по щиту, что-то скользнуло по шлему, заставив меня сбиться с шага. Но я только добавил прыти. Вижу приближающиеся укрепления, набрав скорость сильно оттолкнулся и запрыгнув на борт телеги, шаг и я обрушиваюсь на врага. Визг, проклятия и боевые кличи заглушают звон железа. В отличии от первого боя я не впал в ступор. Наоборот, тело горит от бешенной энергии. Благо, что рядом своих нет, только враги. Сильный удар ногой в щит противника, и рубящий удар топора. Дикий вой переходящий в агонизирующий стон. Удал локтем вбок, разворот, удар - следующий. Отмечаю касательные удары в спину и по ногам, но

боли не ощущаю. Краем глаза зацепил метущиеся тени моих соратников, сразу стало теплее на душе - не один среди врагов.

Когда вывалился на простор, развернулся и обессиленно замер. Впереди никого, позади рубка. Но похоже, что наша берёт. Вижу равномерно опускающиеся мечи и сабли. Татарва поддалась и колыхнулась назад. Но наши перелазят через вагенбург и вступают в схватку.

После битвы я опустился на землю. Всё тело болит, сплошной синяк. На ноге сочится кровь, щит истыкан стрелами. Лицевая бронь порублена врагами. Шуда возник как из воздуха, поддержал меня и забрал щит и секиру, которые я продолжаю судорожно держать в руках.

А когда он сунул мне сосуд с водой и я напился, сразу вернулось реальное отображение мира. Вернулись звуки, где-то кричали люди, стонали раненные. Но на меня напало умиротворение. Подбежавшие парни помогли избавиться от доспехов. Оказавшись в одном поддоспешнике я вздохнул полной грудью.

К сожалению у нас потери, Василия истыкали стрелами, когда он перебирался через вагенбург. А Трифон получил порез руки. Я наконец смог рассмотреть свою рану. Левая бедро пересекала глубокая резанная рана.

В целом мы потеряли десяток воинов и у большинства были ранения различной сложности.

Мои други подходили и хлопали меня по плечу, Гришка сказал, что если бы не моё соло, закончилось бы плохо. Остались бы здесь все.

Когда боевой угар схлынул, мне стало немного не по себе. Ныла рана, пока народ занимался мародёркой, а в этом поселение было чем поживиться - я решил заняться собой. Тяпнув для профилактики сто граммов самогонки, начал шить рану. Перед этим растолок таблетку с антисептиком, стал ругаясь на весь свет шить на живую. Ну не хочу я подохнуть от "Антонова огня". Закончив, смыл горючей жидкостью кровь и забинтовал чистой тряпкой. Закинув таблетку антибиотика встал, опираясь на Шуду.