Вяземская Голгофа
Шрифт:
Официант подал коньяк, склонился к столику, наполняя его бокал, проговорил тихо:
– Там у портье, вас какая-то девушка спрашивает.
– Что? – изумился Тимофей.
– По виду не гулящая. – Лицо официанта сохраняло равнодушно-постное выражение.
Только сейчас Тимофей увидел Ксению. Она стояла у входа в ресторанный зал все в той же белой кофточке и широкой темной юбке. Но признал он её не по наряду, а по круто завитым, ниспадающим на плечи кудрям.
– Да, я знаю эту девушку, – пробормотал Тимофей. – Дорожка любви…
Официант ухмыльнулся
Она села напротив. Официант поставил перед ней прибор, наполнил на треть коньячный бокал. Но она запротестовала и Тимофей заказал бутылку сидра. Помолчали. Тимофей первым нашел подходящие случаю слова.
– Ты прости, что грубо ответил последний раз. Был занят. Просто очень занят.
– Я узнала у Гены. Ну, в смысле, где вас можно разыскать. Просто повидать хотела, и всё.
Официант подал сидр и удалился. Тимофей молчал. Скука отступила, но навалилась лень. О чем-то ведь надо говорить. Но о чем? Нет, пусть уж лучше она сама. Искала, писала записки, хотела что-то сказать, так пусть говорит.
Официант подал шашлык, но есть расхотелось. Румяные куски мяса исходили паром. Музыка бравурного марша лезла в уши. Девчонка долго молчала.
– А помните, как вы мне сказали…
– Что?
– Давай притворимся, что любим друг друга. Так вы сказали. Ну вот. Я не притворялась.
И забавно, и грустно одновременно. Девчушка с Нагорного поселка смотрит на него широко распахнутыми глазами. Неужто о девственности жалеет?
– Да не жалей ты об этом! – хмыкнул Тимофей. – Лишняя подробность! Это могло случиться в любой момент, не со мной, так с другим.
– Мне другого не надо.
Тимофей испугался: а вдруг она разревется прямо здесь, за столиком, среди разряженных дам и шныряющих повсюду официантов?
– Послушай. – Тимофей придвинулся, она отстранилась. – Я, конечно, обещал, и это нехорошо. Но я ведь не лгал, правда? Ты сама этого хотела. Нормальное человеческое желание.
– Мне казалось, вы любите меня. Вы показались мне очень одиноким… Наверное, я чего-то недопоняла!
– Вот именно!
– Я храню ваши записки…
– Выброси их.
Наконец она смутилась, отвела глаза, стала рыскать взглядом по переполненному ресторанному залу, словно высматривая кого-то.
– Не обессудь, – продолжал Тимофей. – Я уже сейчас завидую тому, кто будет рядом с тобой. Тому, кого ты выберешь.
– Я выбрала вас. – Она по-прежнему не смотрела на него.
– Я тебя, конечно, любил. – Тимофей попытался поймать её взгляд. – Но теперь от любви ничего не осталось. Понимаешь? Был ма-а-аленький бугорок, а теперь – ровное место.
Он провел ладонью по скользкому льну скатерти.
– Я выбрала вас, – повторила Ксения.
Упрямая! Эх, если б вместо эмок возле подъезда «Праги» сейчас стоял Ил-2 – новенький штурмовик! Эх, разбежался он бы сейчас по колдобинам Арбата, взмыл бы над кремлевскими звездами! А потом – хоть «на губу», хоть в не столь отдаленные места, только бы подальше от этой доброй души. Хоть бы заплакала! Хоть бы закричала, ударила б его, что
– Я не виноват. Так получилось. Хочешь ещё шипучки?
Она отрицательно помотала головой. Зачем-то спросила виновато:
– Вы проводите меня? В последний раз.
– Куда? – растерялся Тимофей.
– В последний раз, до Нагорного поселка.
– Я занят сейчас…
Тимофей уже увидел Веру. На ней были не обычные китель и узкая юбка. Она надела синее с белым воротником платье, высокая прическа, прямая осанка – цивильный наряд шел ей ничуть не меньше, чем офицерская форма. Она несла себя между столиками. Анатолий Афиногенович, его незаметная жена, Генка Наметов, метрдотель на присогнутых, длинных, как у кулика, ногах сопровождал компанию к столику Тимофея. Генка и Анатолий вертели головами. Конечно, его, Тимофея, ищут! Вера смотрела прямо перед собой с легкой улыбкой, прислушиваясь к заискивающим речам метрдотеля, и не было в плотно заполненном публикой зале «Праги» мужчины, который не засмотрелся бы на неё. Тимофей вскочил.
– Извини, – торопливо проговорил он. – Я знакомых увидел. Летчики из нашего полка. Мне надо переговорить с ней, с ними о… Ну, всякие служебные дела…
Вера встретила его холодновато, но пожатие её оказалось сердечным, щека шелкова, а волосы пахли новомодными духами. Голова Тимофея пошла кругом. Скуки как не бывало. Вернувшись к столику, он и не заметил, что Ксения исчезла.
Генка и Анатолий смеялись, игристое вино выплескивалось из узкого горлышка пенным потоком. Вера морщила тонкий нос с притворной брезгливостью.
– Я видела подругу Клавы, – проговорила она. – Девочка сама не своя. Что ты сделал с ней?
Последний раз их взгляды столкнулись у входа в ресторан, когда Тимофей уже запрыгнул на переднье сиденье кабриолета. Он завел мотор, включил передачу.
– Погоди! – горячая ладонь Веры коснулась его руки. – Анатолий ещё не приземлился.
Ярко освещенная площадка перед входом в «Прагу» пестрела вычурными нарядами. Веселые люди входили и выходили через вращающиеся стеклянные двери. На мостовой газовали авто. Звуки джаз-банда аккомпанировали смеху беспечных посетителей этого шикарного места. Ксения стояла неподалеку от входа в ресторан, с застенчивым любопытством рассматривая их компанию. Тимофей нечаянно наткнулся на её взгляд и отвел глаза. Анатолия Афиногеновича всё не было. Минуты тянулись мучительно долго. Тимофей знал – девушка смотрит на него. Наконец рессоры кабриолета просели под тучным телом штурмана.
– Теперь можно ехать! – скомандовала Вера. – Ну что же ты, Ильин? Жми на газ!
Тимофей снова глянул на Ксению. Всё верно. Смотрит. Что это – жалость? Внезапно возникшая никчемная привязанность?
– Мы часто попадаем в плен своих чувств, иллюзий, заблуждений, – внезапно произнесла Вера. – Порой всю жизнь проводим в плену. Скоро начнется война. Она всё расставит по местам. Разрушит иллюзии, уничтожит ненужные привязанности.
– Ну да, – отозвался Тимофей, заводя мотор. – Лучше смерть, чем жизнь в плену.