Выбери меня
Шрифт:
— И от Терезии?
— С нею особый случай. Но графиня Нетоза, после вчерашнего конкурса, когда я ополовинила ее триумф, если встретит меня в темном углу…
— У вас ведь есть веер. Насколько знаю, с железными пластинами.
— Ну, конечно, нашли гвардейца в юбке, — хмыкнула я.
— Значит, внимания не желаете?
— Не-а, — повертела головой.
— Тогда разворачиваемся, — Олистер нахмурился, а потом ошарашил: — И едем… в охотничий домик!
— А вы меня не съедите?
— Поднакусываю.
— Я
— Ладно, монашка, будем рыбачить.
— О, люблю это дело! Только червяков на крючок нанизывать ненавижу. Бе-е.
— Вам будет нанизывать Лотан…
Еще немного тряски, и я сидела у озера, рядом с Олистером, одетым в самую обычную рубашку.
— Заклюет — доверю вам снять рыбину.
— Она же склизкая! — спохватилась.
— И все вы знаете!
— Надо мной папа так пошутил в детстве. Я, счастливая, ринулась снимать рыбку с крючка, а потом бегала по поляне, вопила и вытирала испачканные руки о траву.
— Жаль, этого не видел.
Мы переглянулись.
«Эх, если бы не был принцем — все могло сложиться бы по-другому!» — украдкой вздохнула я.
Рыба в пруду ловилась отлично. Крупненькая, сиявшая на солнце серебром. Но вездесущие комары портили идиллию. Я отмахивалась, чесалась, а потом украдкой нагнулась и пошкрябала ногу. Принц хмыкнул, но галантно сделал вид, что не заметил.
Один из слуг забрал улов, почистил, и уже скоро повеяло аппетитным запахом жареной рыбки. Потекли слюнки.
— Если наловились — пойдем есть. Уверен, лучше — даже повар Верезии не смог бы приготовить.
Я не стала жеманничать. Лихо вскочила и в предвкушении потерла руки.
Около охотничьего дома, в тени веранды, увитой зеленью, расположились в плетеных креслах и снова начали болтать.
— Чем занимаетесь в свободное от отбора время?
— Читаю хроники Аверсии. Не смотрите так, просто других книг нет.
— В замке есть замечательная библиотека. Я поговорю, чтобы вам разрешили посещать ее.
— Благодарю.
— Сами шили лошадку?
— Служанка помогала, одна я не успела бы. Да и шить вместе — веселее.
— Вы одна со своей служанкой. Привязаны к ней?
— Служанка — как служанка, — не стала рассказывать об истинных чувствах. — Но без ее болтовни от скуки зачахла бы.
— Вернемся в «Тихий» замок, что скажете любопытным особам?
— Что пожелаете, — спокойно пожала плечами. — Могу и молчать.
— Что ни скажете — не поверят. Лучше говорите, что я смотрел на вас влюбленными глазами и обещал… Что вы хотите?
— Вернуться домой.
На загорелом лбу Олистера залегла морщинка.
— И что там будете делать? На годовой доход в двести золотых не разжиться.
— Для свободы нужно не так уж и много.
— Не желаете быть избранной? — он смотрел пристально.
— Разве в этом счастье? — возразила робко и опустила глаза на тарелку.
— А в чем? — насмешливо поинтересовался принц.
— Любви, уважении, верном человеке, который будет рядом и в радости, и горести, — я понимала, что хочу по краю лезвия, но отмолчаться уже не получится.
— У вас душа не лежит ко мне? — в мужском голосе появилась легкая небрежность, но я не обманывалась. Вздохнула. Придется объясниться.
— А вы сможете быть верным мужем?
Его Высочество молчал. Рассудив, что лучше говорить, чем сидеть в тягостном молчании, продолжила:
— Женщин притягивают мужчины, наделенные властью…
— Так повелось испокон веков, — перебил Олистер.
— Но тяжело быть супругой такого человека. Вечные сплетни, подогревающие подозрения, испытание доверия.
— Дело всего-то в доверии. И не следует давать ревности поглотить себя. Она лишь отравит жизнь и ничего не даст взамен.
Вот так просто мне намекнули, что следует быть слепой, глухой и доверчивой. Можно было возразить: «Когда на твоей башке начнут расти рога — поймешь, каково это бороться с ревностью!» — но не рискнула.
— Вы не желаете счастья родной Аверсии? — наполнив фужер, отпил из него и вперился в меня давящим взглядом.
— Наверно, я не только ужасная монашка, но жестокая… — сердце забилось чаще, но я должна сказать, — потому что меня больше волную я сама.
У Олистера округлились глаза, пропал дар речи. Несколько мгновений он стоял с приоткрытым ртом.
— Вы ожидали другой ответ? — спросила более покладисто.
— Нет слов, — растерянно пояснил Его Высочество и отвернулся.
Я почувствовала себя гадкой, мерзкой, подлой, но приносить себя в жертву не хотела, хоть тресни. Возможно, Олистер ожидал, что я начну оправдываться, плакать, каяться, однако не дождался. Наконец сухо бросил:
— Собираемся.
Я просто встала и пошла к карете.
Половину дороги проехали в безмолвии.
— Я оценил ваш характер, — неожиданно произнес принц и недобро улыбнулся. — Могу сказать, что вы моей матушке под стать.
Хотелось крикнуть: «Да катитесь вы с матушкой!», выскочить из кареты, а вместо этого закрыла глаза, досчитала до семи и ничего не ответила.
Когда вернулись в поместье, перед тем как выйти из кареты, спросила:
— Могу ли я посещать библиотеку?
— Да, — отчеканил раздраженно и ушел, ни слова не сказав на прощание.