Выбирай (сборник)
Шрифт:
– Решение другого разума.
Десятки глаз чернеют как смерть, Найора сдавливает ужас…
«Разум, почему ты выполняешь чужое решение?»
Рука ложится на затылок, в памяти первая модификация, страх на операционном столе, погружение в холодный раствор… Най-2, Най-3… Процедура одной ступени модификации чудовищно дорогая и длительная, киборгов улучшают по мере надобности. С каждой ступенью корни чипов проникают в мозг глубже, приказы выполняются быстрее. Но чипы влияют лишь на инстинкты, как хлысты, гонят рабов, что не хотят
«Почему?» – вопрос повторяется тише, эхо тянется долгие мгновения.
– Не выполню приказ, меня… – хочет сказать «модифицируют», но вряд ли поймут. – Накажут.
«Что значит накажут?»
Найор думает, им любопытен способ наказания, но осекается: гигантам не ясен смысл.
– Сделают со мной то, чего не хочу.
Странные существа молчат долго, глаза переливаются оттенками мглы…
«Это скорбно… Трудно понять».
Бездна тьмы в глазах пугает все больше, в страхе бурлят мутные мысли, вопросы, глыбы противоречий, что-то вопиющее, нелепое сжимает в тщедушный комок, припирает к стенке, будит ярость.
– Вы сильнее! – вырывается оно. – Почему не отберете?!
«Ты не выбрал – отдать или напасть. – Глаза наливаются чистой синевой, умиротворением, абсолютным пониманием высших истин. – Мы заберем тело, когда ты выберешь».
– Для вас должен быть главным ваш выбор! Почему заботитесь о моем?
«Разум – высшая ценность, ибо умеет выбирать». – Глаза вспыхивают как солнца, Найор отворачивается.
«Выбор превыше всего».
Слепящий свет плавно перетекает в морской покой, раскаленный рой в голове остывает, среди бурных мыслей находятся твердые, ясные, хаос медленно превращается в подобие порядка. Мысли всех мастей строятся в одну глобальную, простую.
Нужно выбрать.
– Хочу, чтобы вы ушли.
«Отдай тело, разум, мы уйдем».
– Я не хочу отдавать, – голос вздрагивает.
«Хочешь. Но почему-то не отдаешь».
Да что же это!.. Крейсер прилетит минут через пять, без разговоров о праве выбора засыпет лазерами, ракетами! А эти все ждут, такие всемогущие… уязвимые. Отдать бы это несчастное тело, но в памяти стальной стеной Ила-Д-17. Модификация… Най-4…
– Если нападу, вы меня убьете? – Найор стискивает лучемет до скрипа.
«Разум – высшая ценность. – Вновь слепит белый, Найор щурится. – Мы убиваем разум, если он это выбирает».
– Разве нападение не выбор? – Палец давит гашетку.
«Выбор желанием подкреплен, не идет против». – Глаза словно кристально чистая вода.
«Ты собираешься напасть, но не хочешь».
Найор целится в гиганта…
– Значит, если начну вас отстреливать, одного за другим, но
Гиганты склоняют головы, холодит темная волна смирения.
«Это скорбно… Но ты ведь выберешь?»
– А если не выберу?! – взрывается Найор, на красном лице оскал. – Не я, так крейсер вас убьет!
«Ты должен выбрать, разум!»
Гиганты делают шаг, земля вздрагивает, плотнее смыкается ровное созвездие глаз.
«Выбирай».
Найора шатают тяжелые вдохи и выдохи. С лица, жаркого как закатное солнце, падают, разбиваются капли.
– Выполню приказ – погибну, нет – модифицируют. Не знаю.
Падает на колени.
Взгляд тонет в лабиринтах травы, не понять, трава это или ее тень…
Ледяное, бесконечное молчание сковывает, гнетет…
«Разум… ты не можешь выбрать?»
Голова падает на грудь, упала бы вместе с каплями в прохладу земли, разбиться, но держит шея, испещренная отростками чипов. Падает лучемет, но не разбивается.
Щеки касается мокрый нос гиганта, на колени ложится цветок. Один за другим подходят, опускают цветы на застывшего как мертвец Найора. Колени, ладони, плечи… Весь укрыт тяжелыми лиловыми цветами.
Последний опускает цветок на голову.
«Когда разум умирает, мы скорбим».
Гиганты уходят, силуэты размываются до бесформенных черных провалов, джунгли смыкаются как занавес.
Найор один…
Роса течет с лепестков по щекам, цветы холодные, обмякшие, повторяют линии тела солдата, плоть как мрамор, мертвый гигант под ногами как пьедестал.
…Болото времени вязкое, ни всплыть, ни утонуть. Суставы, мышцы, кости будто в оковах льда, слышны двигатели крейсера, топот бойцов, Ила-Д-17.
– В строй, Най-3!
Сознание всплывает за глотком мыслей, но мысли горькие, ядовитые, удушливые… Нет, обратно, вниз! На дно…
– Най-3, в строй!
Цветы наливаются тяжестью, будто каменные, свинцовые, стальные, вот-вот раздавят… Скорее бы…
– Приказ старшей по званию! – Голос бьет не только со спины, но и сквозь чип, мозг будто в тисках. Забыться бы, но в покое не оставят, хоть разденься догола, сдай вещи, убеждай в своей непригодности, умоляй, – бесполезно. Отправят в ремонт. Модифицируют.
– Выполнять!!!
Ослепительная боль…
Тьма оттаивает медленно, обнажает линию за линией…
Найор в криокамере, белые струи газа охлаждают тело. Костюм, лучемет и бол в прозрачной кабинке.
Впереди грузовой бокс крейсера, темнеет гора плоти мертвого гиганта, вокруг плавают болы-диагностики, сверкают лазерами. У стен две шеренги бойцов, как статуи, тускло мерцают сегменты брони, груди выпячены, руки по швам, на плечах лучеметы и болы. Головы покорно опущены, глаза скрыты под чернотой шлемов.