Выбирая будущее
Шрифт:
35
нам не позволят.
Мы отказались от еды, а старик с жадным причмокиванием хлебал бульон, прежде обеззаразив его асептиком, болтавшимся в бутыли на проволочном поясе. Беззубый некогда слащавый рот старик вытер рубищем рясы, рассказав нам причту о корабле, плывшем вдалеке меж островов, о моряках в лунную ночь или вёдро полудня услышавших громогласный зов: “Великий Пан умер!” С этого началось иди этим
На краях котлована, в глубине которого возле костра мы сидели, Юра заметил группку веселящихся шестилапых киборгов, и сразил их огнем лучемета. Нас тяготило подле старика – ортодокса. В темноте он зажег церковную свечу. Мы объяснили ему преимущество фонариков. Надо уходить. От космического корабля к котловану протянулась светящаяся шеренга двигающихся бойцов.
Бешенная охота на псов – мутантов, когда их ощерившиеся пасти пускают струи напалма, а включенная дефенс – защита не позволяет заметить их вовремя. Они нападают за наносекунду, терзают, рвут, калечат. Удается их оттеснить, но на поле боя – смятые скафандры, налокотники и забрала, баллоны с аммиаком и азотом, а азот и кремний – наша жизнь, исключая белок интимейших органов. Победа или передышка? Кто-то победно крутит собачьи хвосты. Кто-то волочет на память, пряча в укладки теплые парящиеся морды. Неожиданная атака сметает нас.
Злые девочки аутохтонных божеств наваливаются на нас. Мы видим их мнимо приятные, соблазнительные правильностью черт лица, безупречные фигуры прежних стандартов. Их руки метают молнии. Концентрацией энергией они растапливают в болото плато под нами. Мы увязаем по пояс. Подтопленные здания кривятся. В нас летят кирпичи, блоки. От пыли и крошащейся штукатурки не видно ни зги. Я окликаю Юру. Он не отвечает.
Невидимые путы связывают. Нас увозят в плен. На склоне вершины Тянь-Шаня усыпальница Правительницы земель. Злые девочки нескладно поют или воют песнь воскрешения. Плита гробницы, поросшей в колено грибами – опятами, отодвигается. Сказочная возносится из снов. Она в парче и парфянице. Платье поддерживают явившиеся фрейлины. У всех пустые глаза, сморщенные смертью рты, костлявый череп и сохранные юные тела. Богиня превосходит служек ростом, красотой и силой. На ней царская диадема былых времен. Царица смеется и говорит пленным, привязанным к победным колесницам, что ничего нового под
Не все потеряно. Нам, плененным предоставляется возможность сохранения самоидентификации. Для этого мы должны посоревноваться со злыми девочками, адептами богини, в соревнованиях колесниц. Это гонки не на жизнь, а на смерть, по сравнению с которыми заезды монад на Земле-2 – детская забава. Нам предоставлен выбор: согласиться или умереть. Девочки станут выбирать сожителей среди уцелевших. Мы с Юрой, как и остальные, понимаем, что подобные браки исключительно виртуально, поскольку анатомическое рассмотрение не позволяет узреть анатомической возможности соития со злыми девочками. Фигуры и лица их безупречны, похожи. Они видятся взаимозаменяемыми человеческими конструкциями с заварными швами лон, грудью и животами без внутренностей.
Богиня – гуманистка, а потому она предоставляет нам срок тренировок, после чего мы выйдем на арену. Земля – 1 против Земли – 2. Осовремененная древность будет биться с современностью без оговорок. Команда усопшей богини с диктатором – другим вектором
36
прямой демократии. Соревнование демократий, а затем их всегда последняя война, с неминуемо ожидаемым вечным миром, всегда навсегда. И никак иначе: война не на жизнь, а на смерть ради свободы и, понятно, мира. Конечно, не ради ресурсов и территорий? Наши с Юрой предки столь усердно сражались за свободы мира, что, когда иссякли биовоины, нас мимо родительских лон и пенисов собрали уже на кремниевой фабрике. Наша с Юрой свобода – точно, только не нами, осознанная необходимость. Уловка Януса – заказчика и производителя. Зло обычно непобедимо в начале фильмы. Мы жили и умирали без ориентиров, разбираемые на части..