Выбираю тебя
Шрифт:
Еще от него пахнет потрясающим одеколоном.
– Ага, заметно.
– В чем дело? Тебе не нравится? – Он критически осматривает себя, как будто сомневается в собственном выборе. Мне нравится, что я пошатнула его самоуверенность. Даже не знаю почему, ведь никаких оснований придираться к бедному парню у меня нет.
– Какая тебе разница, нравится мне или нет?
– Никакой. – Он выпрямляется и скрещивает руки на груди. – Теперь моя очередь критиковать твой наряд?
– Конечно. Вперед.
Он
– Классическая черная футболка и джинсы. Тебе очень идет.
– Не то чтобы меня волновало твое мнение, но спасибо. Теперь мы можем идти?
На его лице расцветает улыбка. Думаю, ему начинают нравиться мои издевки.
Мы идем в тайский ресторанчик в торговом центре возле кампуса. Это не фешенебельное место, что хорошо. И средняя цена за блюдо – от восьми до десяти долларов. Тоже хорошо. Гаррет ничего не говорит, когда я расплачиваюсь за себя сама. Он бы не осмелился после того инцидента в продуктовом.
После ужина мы отправляемся на вечеринку. Я в ужасе. В школе я иногда захаживала на тусовки, но они никогда мне не нравились. Я не могу находиться вблизи алкоголя. Это приносит слишком много тяжелых воспоминаний из детства.
Вечеринка проходит в старом, обветшалом доме. Мы заходим в открытую комнату, где стоят пара потрепанных диванов и сдвинутый в сторону журнальный столик. Вот и вся обстановка. Это скорее дом для тусовок, а не для проживания. Если бы в Мурхерсте было студенческое братство, то это место идеально подошло бы для его собраний.
На часах половина девятого, и народу пока не много, но кое-кто уже успел перебрать. В глубине комнаты устроен импровизированный бар: длинный складной столик сплошь заставлен стопками, пластиковыми стаканчиками и бутылками с крепким спиртным. Это зрелище навевает воспоминания о матери и бутылках водки, которые были постоянными гостями на нашем кухонном столе.
Я вновь перевожу внимание на Гаррета, который сейчас стоит рядом с двумя парнями.
– Джейд, это Блейк, – говорит он. – Блейк, это Джейд.
Я пожимаю руку долговязому парню с волнистыми светлыми волосами и темным загаром. Одетый в пляжные шорты и футболку, он, кажется, хочет походить на сёрфера, что весьма странно, ведь мы вроде как в Коннектикуте.
– Блейк настоящий придурок, но по неведомой нам причине мы продолжаем позволять ему зависать с нами, – произносит Гаррет.
Парень, стоящий рядом с Блейком, подает голос:
– Не всегда. Иногда, когда Блейк в стельку пьян, мы запираем его в комнате. Он буйный пьяница.
Буйный пьяница. Прямо как моя мать. Мне нельзя находиться возле таких парней. Теперь, когда я знаю, что в друзьях у Гаррета пьяницы, мое мнение о нем несколько падает.
–
– Из-за очков Деккер может показаться тебе умником, но ты не ведись, – говорит Гаррет. – Его чуть не выперли из старшей школы.
Деккер поворачивает ко мне и поясняет:
– Они не воспринимали меня таким, какой я есть. Математика и естественные науки – это не мое. Я – писатель. Художник письменного слова. Я был слишком оригинальным для той школы.
– Ну а у тебя какая история? – с небольшой ухмылкой спрашивает меня Блейк. Мне уже неприятен этот тип. От древесного запаха его одеколона у меня болит голова.
– Я только недавно приехала. Я из Айовы.
– Айова? Это где-то посередине?
– Ага. В середине, – отвечаю я, закатывая глаза.
Блейк игнорирует сарказм или же ему совершенно наплевать. Вместо этого он переводит свое внимание на бар.
– Встретимся позже, ребята. Пришло время отрываться.
– Пойду захвачу пиво, – говорит Деккер, кидая взгляд на бочонок в углу.
– Тебе что-нибудь принести? – спрашивает меня Гаррет.
– Нет, я не пью.
Он выглядит удивленным.
– Серьезно? Вообще?
– Почему тебя это шокирует? Мы несовершеннолетние. Это невозаконно.
– Я знаю-знаю, но здесь все пьют.
– Очевидно, не все. Ведь я-то – нет.
– Хорошо, тогда у них наверняка найдется содовая. Хочешь?
– Конечно. Любую, но только диетическую.
Я жду, пока он подходит к кулеру рядом с бочонком, берет баночку содовой и наполняет пивом пластиковый стаканчик.
– Ты много выпиваешь? – интересуюсь я, когда он возвращается.
– Хм-м. Много ли я пью? – Он задумчиво делает глоток. – А «много» – это сколько?
– Если нужно объяснять такие простые истины, значит ты точно пьешь много. – Запах пива заставляет меня нервничать и вызывает тошноту.
– Ладно, признаюсь. Я много пью. Но стараюсь ограничиться только выходными. И, возможно, двумя или тремя днями на неделе.
– Тогда на этой прекрасной ноте наше общение заканчивается. Я не вожусь с теми, кто пьет. Мне нужно идти. – Я направляюсь к выходу и слышу голос Гаррета прямо рядом с собой.
– Подожди. Ты и вправду уходишь? Мы же только пришли.
– Ага, и мне не хочется быть рядом, пока ты будешь напиваться. Ни с тобой, ни с кем-то из этих людишек.
– Но в этом и есть вся суть вечеринки, Джейд. Кучка людей тусуется и напивается.