Выбираю тебя
Шрифт:
Его улыбка становится шире. Он обнимает меня, а я повторяю его движения.
– Крепче, – указывает он.
Я прижимаюсь крепче и кладу голову ему на грудь. Несколько минут мы стоим в мерцании голубых огоньков. Когда он начинает отстраняться, то быстро целует меня в лоб и шепчет мне на ухо:
– Спасибо.
Да! Наконец-то я сделала это! Я кого-то утешила. И это невероятное чувство.
Наутро мы встречаемся, чтобы позавтракать и во второй раз поддержать традицию в «Блинном доме Эла». На сей
– Уж не знаю, что Эл туда кладет, но они просто божественны, – заявляю я, медленно пережевывая, чтобы растянуть удовольствие от каждого кусочка.
– Это точно. – Сегодня Гаррет заказал блинчики на ряженке – тоже замечательный выбор. – Ты снова напишешь об этом в дневнике по английскому?
Я смеюсь.
– Ага. А что? Тебе не нравится читать о блинчиках?
– К концу семестра может и надоесть. Причем и тебе тоже.
– Никогда. – Я жмурюсь, наслаждаясь вкусом. – Они настолько потрясающие, что на этой неделе я, возможно, напишу о них поэму.
– Что ж, буду ждать с нетерпением, – шутит он. – А ты действительно обожаешь блинчики.
– Разве можно иначе? Это почти десерт, но его можно есть и как самостоятельное блюдо огромными порциями.
– Смешная ты. – Он делает глоток апельсинового сока. – Моя мама тоже обожала блинчики.
При упоминании его матери еда застревает у меня в горле. Не ожидала, что после вчерашнего он снова захочет о ней поговорить.
– А Кэтрин, моя мачеха, ненавидит их. Говорит, что блинчики это еда бедняков. Она даже Лили не разрешает их есть.
– Лили – твоя сестра? – Странным, но я до сих пор ничего не знаю о ней. Мы оба избегаем разговоров о своих семьях.
– Ага. Она дочь Кэтрин. И моего отца. Так что она приходится мне сводной сестрой. Очень милый ребенок. Не то, что ее мать.
– Так Кэтрин вторая жена твоего отца? – Мне прекрасно известно, что она уже третья, но лучше пусть он поправит меня, чем я буду угадывать в какой последовательности женился его отец.
– Третья. Второй была моя мама. С первой женой у него был брак по расчету, так что он не считается.
– Брак по расчету?
– Моему папе было всего двадцать два, и родители заставили его жениться на одной девушке из супербогатой семьи с хорошими связями. Возмутительно, согласись? Они поженились, но их брак продлился недолго. Та женщина тоже не хотела выходить замуж, поэтому все было обречено с самого начала.
– А затем он встретил твою маму?
– Пару лет спустя. У ее семьи не было ни денег, ни связей, так что мои бабушка с дедушкой очень разозлились, когда отец взял ее в жены. Даже вычеркнули его из завещания, а потом дедушка уволил его из компании. Но после того, как родился я, они смягчились. Знаешь, первый внук и все такое. Бабушка с дедушкой хотели участвовать в моей жизни, поэтому помирились с папой, хотя маму по-прежнему недолюбливали.
– Какой она была? Твоя мама. – Не уверена, стоит ли задавать такие вопросы, но слова сами слетают у меня с языка.
–
– Так вот у кого ты этому научился.
– Да. Мне очень ее не хватает. – Сидя от него через стол, я почти физически ощущаю горечь его потери. – Знаешь, будь она жива, отец не был бы таким, как сейчас. Он резко изменился после ее смерти. Стал совершенно другим человеком. А после женитьбы на Кэтрин стал еще хуже.
Официантка приносит чек. Я бросаю на нее раздраженный взгляд за то, что она прервала нас, хотя она всего лишь выполняет свою работу.
– Готова? – спрашивает Гаррет, возвращая свое прежнее веселое настроение.
– Да. – Я сверлю взглядом пустую тарелку. – Но все-таки грустно оттого, что придется ждать следующей недели, чтобы снова их отведать.
Он смеется, поднимаясь, и кладет на стол несколько банкнот.
– Если станет невмоготу, всегда можно устроить внеплановый поход.
Когда мы возвращаемся в кампус, то видим на парковке у входа в кампус мистера Кенсингтона.
– Пап, что ты здесь делаешь? – Похоже, Гаррет нервничает.
Мистер Кенсингтон коротко улыбается в мою сторону.
– Джейд, приятно снова с тобой встретиться. Надеюсь, твои занятия проходят хорошо.
Я улыбаюсь в ответ.
– Да. Все отлично. Мне здесь очень нравится.
– Хорошо. Очень хорошо. – Он кивает, явно намекая на то, чтобы я ушла, и когда я не подчиняюсь, становится раздраженным. – А теперь, если ты не против, я хотел бы поговорить с сыном.
– Конечно. До свидания, мистер Кенсингтон. Увидимся позже, Гаррет.
Не знаю, в чем причина, но, похоже, отец Гаррета в ярости. Вернувшись в комнату, я выглядываю в окно. Гаррет с отцом стоят на газоне возле парковки. Мистер Кенсингтон ругается и размахивает руками, в то время как Гаррет стоит с поникшей головой.
Когда Гаррет наконец включается в разговор, то вид у него становится такой, будто он вот-вот взорвется. Отец перебивает его, заглядывает ему в лицл. Гаррет, кажется, собирается что-то ответить, однако, словно признав поражение, вновь опускает голову. Его отец разворачивается и уходит к машине, а потом уезжает.
Гаррет подходит к скамейке и садится, ссутулив плечи. Наверное, мне стоит пойти и выяснить, что случилось. Необязательно было присутствовать при разговоре, чтобы понять: что-то определенно не в порядке.
Когда я выхожу на улицу, то Гаррета там не нахожу. Я мчусь в его комнату, но и там его нет. До вечера воскресенья я не вижу его. Предполагаю, что он играл во флагбол, а потом снова смотрел игру или даже несколько игр с парнями.
Мне не удается поговорить с Гарретом до самого вторника, когда у нас английский. Он опаздывает, так что до конца занятия я не могу с ним заговорить, а после он вылетает из аудитории, так что мне приходится догонять его.