Выбор Девлина
Шрифт:
– Безголовый болван, – подал голос один из солдат.
Прапорщик Миккельсон вытянул шею, выискивая глазами нарушителя спокойствия.
– Кто это сказал? – строго спросил он.
– Спокойно, прапорщик, – осадил его Девлин. – Я не собираюсь никого наказывать за откровенность. Это правда – многие называют меня глупцом, но нелюбовь окружающих – это самое меньшее из того, что значит быть Избранным. Мое положение делает меня уязвимым для всех, кто захочет напасть на Джорск, но при всем том от меня требуется защищать интересы королевства до последней капли крови. Того же самого я жду и от вас – и от гвардейцев,
– Мы служим нашему генералу, герцогу Джерарду, – раздался женский голос.
Девлин пронзил говорившую суровым взглядом.
– Вы будете подчиняться мне. В противном случае считайте, что ваша служба окончена. Повторяю, это не увеселительное путешествие. В случае неповиновения я как Избранный уполномочен вершить суд на месте. Вам понятно?
Женщина судорожно сглотнула и выдавила:
– Да, милорд.
Солдаты беспокойно переглянулись. Титул Избранного давал Девлину право вершить правосудие в любых делах. Он мог выносить приговор от имени магистрата, как это было с хозяйкой постоялого двора, или проводить военный суд, а точнее, казнить, потому что неподчинение приказам в военное время однозначно каралось смертью.
– Как я уже говорил вашим непосредственным начальникам, – продолжал Девлин, медленно поворачиваясь по кругу, – я уверен, что нам придется драться, и под моим командованием вы все будете рисковать жизнью. Если судьбы последних Избранных вам о чем-то говорят, то вы понимаете, что многим из вас суждено погибнуть. Если кто-то не хочет ехать дальше, он может не стесняясь сказать об этом, и я отпущу его обратно.
– Нас повесят как дезертиров, – возразил один из солдат.
Девлин покачал головой.
– Никаких наказаний. Любой, кто захочет вернуться, получит бумагу, подтверждающую мой приказ вернуться в гарнизон.
– Избранный, так делать нельзя, – возмутился прапорщик Миккельсон. – Солдаты находятся под моим командованием.
– Нет. Теперь они подчиняются мне. Как и вы. Мое предложение относится и к вам. Если не желаете выполнять мои приказы, самое время вернуться в Кингсхольм.
Девлин сделал глубокий вдох. На лице прапорщика отразилась тревога, но лейтенант Дидрик сохранял невозмутимый вид. Опять же, все стражники вызвались в поход добровольно, и Дидрик мог не волноваться.
– Даю вам ночь на размышление, – сказал Девлин. – Утром сообщите мне о своем решении. Но запомните: второй раз предлагать я не буду. Те, кто останется здесь завтра после восхода, пойдут со мной до конца, и больше я никого не отпущу.
В результате четверо солдат решили покинуть отряд, среди них и тот, что боялся наказания за дезертирство. Каждому Девлин вручил по кусочку коры с отпечатком своего перстня. Глядя на удаляющиеся фигуры всадников, Девлин ощутил странное сожаление. Эти четверо – единственные, кто не станет вредить ему, в этом
Его взгляд скользнул по прапорщику и десяти оставшимся солдатам. Девлин знал, что Миккельсон, будучи офицером, не примет его предложение, но о мотивах остальных мог лишь догадываться. Безусловно, в отряде есть по меньшей мере один шпион, который будет доносить герцогу Джерарду обо всех планах Избранного, как и о его промахах. Этого следовало ожидать, поэтому Девлин особо не беспокоился. Гораздо больше его волновало то, что один или несколько солдат могут быть наемниками его таинственных врагов, тех самых, что дважды подсылали к нему убийц. У солдат нет причин хранить верность Девлину, и звон монет в тяжелом кошельке легко заглушит угрызения совести по поводу убийства командира.
По этой же причине Девлин не мог доверять и стражникам. Он знал, что Дидрик предан ему, но остальные… Насколько хорошо он знает их? Несмотря на кажущиеся добрые отношения, за дружескими улыбками может скрываться сердце предателя. Трое из пятнадцати – совсем свежие новобранцы. Любой из них может оказаться шпионом или наемным убийцей. Избранный должен держать ухо востро.
ХХІІ
Ежась от холодного утреннего воздуха, Стивен перекинул через плечо седельные сумки и приблизился к выставленному на ночь пикету. Его кобыла тихонько заржала, радостно приветствуя Стивена, и прежде чем забрать свое седло из общей кучи, укрытой от ночной сырости парусиной, менестрель ласково погладил морду животного. Седел под парусиной осталось немного; почти все уже оседлали коней и ждали приказа Избранного, чтобы продолжить путь.
Стивен затянул подпругу, поправил стремена и привязал седельные сумки. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что остался чуть ли не последним. И стражники, и солдаты уже закончили сборы, наперебой стараясь доказать лучшую подготовку и дисциплинированность.
Юноша нагнулся напоследок проверить подпругу, и под его рукой она вдруг подалась. Потянув еще раз, он услышал треск лопнувших швов, и ремень оборвался. Кобыла мотнула головой и укоризненно посмотрела на Стивена, в руке которого болталась бесполезная теперь полоска ткани.
– Проклятие, – пробормотал менестрель.
– По коням! – донеслась с опушки команда прапорщика.
Стивен снова глухо выругался.
– Что-то не так?
Менестрель повернул голову. Справа от него девушка заканчивала седлать гнедого мерина.
– Подпруга лопнула, – объяснил Стивен, – а запасной у меня нет.
Он и сам не понимал, как такое могло случиться. Стивен был опытным путешественником и знал, как важно ежедневно проверять сбрую. И все же почему-то он не замечал, что подпруга истерлась, пока не случилось худшее.
– Девлин убьет меня, – огорченно сказал он.
Девушка хихикнула.
– Не думаю, что это так серьезно. Даже Избранный не может приказать конской упряжи повиноваться ему.
– Ты не понимаешь, – покачал головой Стивен. – Я должен был заметить это раньше. Избранный назовет это не иначе как разгильдяйством и строго накажет меня.
По опыту Стивен знал, что Девлин каждый день проверяет сбрую своего коня почти с маниакальной тщательностью и что с Избранным такого никогда бы не произошло.