Выбор дракона
Шрифт:
Но больше оставаться здесь и смотреть, как сантиметр за сантиметром синие лучи вновь пробиваются сквозь землю и камень, она не стала. Оливия устремилась к выходу, в тайне радуясь, что кулон исчез вместе с Пустынным духом. Уж слишком было велико вмешательство в мысли девушки и она была рада избавиться от навязанных поступков и желаний.
Оливия любила быть собой, и сейчас все её существо стремилось лишь к одному — побыстрее найти Рокаэля.
А Рокаэль стремился к Оливии, всем телом, всей душой. После того, как он чуть ли не носом рыл землю — ему было все ни по чем.
Отправить к Создателю
Сейчас его вело не чутье, что-то другое. Сейчас ему был ведом только один страх — за жизнь Оливии. Только одна мысль, что она может быть ранена сбивала его с ног, заставляя ускоряться в своих поисках. Внутри зрела уверенность — он ее найдет.
Рокаэль никогда не понимал глупцов, теряющих голову из-за женщины. До этого дня, когда тревога кислотой съедала его душу. Когда только внутренняя уверенность, что его Лив жива, спасала от безумия. Только тогда он понял, какого это — ценить жизнь человека не только выше своей, но и выше жизней сотен воинов, веривших в него, обнаживших мечи под его началом.
Он не достоин их, раз пустил всю миссию в пасть горгульям. На него надеялись не только его ребята, но и его лорд. А он с легкостью бросил все, как только увидел Лив в подземелье.
Шаг переходил в бег, и Рокаэль притормаживал лишь на распутьях, смерчем проносясь по земляным лабиринтам пустынных драконов. Казалось, что остановить его может только божественное вмешательство, но когда он выбежал на площадь, где в бою готовы были сойтись драконы, его, как и всех остальных драконов, чуть оглушила и сбила с ног звуковая волна.
Вот только пустынных она буквально выжигала изнутри. Они катались по земле, раздирали руками одежду на груди и жалобно скулили. Снежные и огненные быстро пришли в себя и с непониманием смотрели на своих врагов, с которыми собирались сражаться еще минуту назад. Король Вулус первым оправился от произошедшего, и встал на ноги, тяжело опираясь на меч. Он словно постарел лет на двадцать, но все равно смог взять себя в руки и поддержать свой народ:
— Наш дух — это наша сила. Но и с его уходом у нас осталось многое! — хриплым голосом выкрикивал он, даже не принимая во внимание, что встал к своим противникам спиной. Рокаэль усмехнулся и тут же одернул себя за неуместность проскользнувшей эмоции. Кодекс воина, в химерину пасть! Даже пустынные драконы знали, что снежные никогда бесчестно не нападут со спины!
Но речь правителя теперь не вдохновляла растерянный и испуганный народ. Рокаэль видел, как один за другим мужчины пытались обернуться и чуть ли не на стенку лезли от осознания того, что они больше никогда не смогут летать.
Снежный дракон подметил все детали и сделал единственный правильный вывод — Пустынный дух покинул их мир, забрав всю свою магию из их тел. И как тело любого дракона без магии, оно становилось уязвимей и недолговечней. Пустынные драконы с потерей магии стали обычными людьми со всеми человеческими слабостями. Он уже видел такое сотню лет назад, но тогда ушел из жизни хранитель Водных племен, и их было в разы меньше, чем пустынных.
Кто же смог уничтожить духа? В том, что он не сам решил уйти на покой, Рокаэль не сомневался.
— На таких даже
— Какого, Рок?! Где тебя носило? — Навир встрепенулся, но пробежавшись глазами по его внешнему виду и заглянув в глаза, без слов все понял. Разговоры надо было оставить на потом.
На лицах магически обессиленных драконов Рокаэль наблюдал такие разные эмоции: отчаяние, досаду, желание жить и покончить с собой. Если и в их мимике и проскальзывала агрессия, то только на свою жизнь и судьбу. Он шел прямо сквозь толпу пустынных, давая знаки оцепить площадь своим людям, а сам всем существом стремился вперед. Туда, где должна была быть его жена.
— Мне надо найти Лив, — обернувшись к идущему за ним другу, сказал Рокаэль, забавляясь над тем, как вытягивается от удивления лицо Навира. Да, верно, он тоже подумать не мог, что увидит её здесь, пока сам не убедился в обратном. — Действуй по инструкции, ты за главного, пока я не вернусь. И передай Вулусу, когда он закончит свою пламенную речь, что я хочу с ним поговорить.
— Оцепление?
— Все по инструкции, — еще раз повторил Рокаэль.
Теперь ничто не могло помешать ему найти её…
Площадь Подземного царства была наполнена какофонией звуков. Пустынные в отчаянии хватались за голову, женщины метались в истерике, а дети плакали. Но Оливия не испытывала сожаления к этому народу: поплачет, поорет, да успокоится. Наладят быт и смогут жить дальше — вот что главное. Жизнь. А то, что без магии, да и в роли обычного человека?.. Она считала это маленькой платой за содеянное.
После разговора с Пустынным духом она могла понять горе Вулуса, но не могла оправдать его поступки. Ведь он собирался поступить так же жестоко со снежными, как и Пустынный дух с его ребенком. И он вряд ли бы пощадил её народ, если бы у него выдалась возможность уничтожить их всех.
Краем глаза она заметила предводителя малого народа Мирика, который с необъяснимой для гнома грацией уносил ноги с места, объятого горечью и безумием. В его глазах полыхала злость, и девушка вспомнила, в чем Вулус обвинял снежных — в том самом взрыве и разорении гномьей сокровищницы.
Оливия не успела его перехватить, он словно испарился в воздухе, и девушка с досадой закусила губу. Перед глазами встало воспоминание, где на сотнях полках пугали своим драгоценным взором каменные драконы, и пришла к выводу, что сокровище было тут — в Подземном царстве. Но гном-то об этом не знал!
Мирика нигде не было видно, и девушка забралась на помост, чтобы иметь лучший обзор и заметить хотя бы направление, в котором стоит искать гнома. Но толпа кипела в эмоциях, постоянно двигалась, и маленькому ростом Мирику ничего не стоило потеряться в ней.
И тут как удар под дых — его глаза. Она бы не спутала их ни с одними на свете, не смогла бы сказать, что драгоценные камни были бы дороже. От изумрудов никогда не дождешься внутреннего света, они могут только отражать.
Словно закованная в кандалы по рукам и ногам, Оливия не могла сдвинуться с места. 'Он жив! Он цел' — бились в её сознании мысли, но тело будто парализовало.