Выбор единорога
Шрифт:
– До завтра.
После того, как я отключилась, телефон требовательно запищал, требуя подзарядки. Пока я ее нашла и воткнула в розетку, вошел Ник. Причем застал меня в самой рабочей позиции, блин! Задница над столом, все остальное - под.
– Леди-босс, вы ли это? Я не узнаю вас в гриме!
– Ой, дошутишься ты у меня!
– погрозила я, с многозначительным видом вставляя шнур зарядки в попку телефона.
– Только не это! Только не по лицу!
– Ник поднял руки, шутливо загораживаясь. Только тут я заметила на нем
– Что, солнышко напекло?
– Ага, щаз!
– охранник приподнял очки, и я увидела, что фингал уже стал желтовато-лиловым.
– Уж лучше так, чем ходить, как очковая панда.
– Для этого тебе нужно второй глаз подбить.
– Но-но! Что за грязные инсинуации?
– Он аж попятился.
– Шучу.
– Ладно, я ж по делу.
– Слушаю.
– Там к тебе девушка какая-то пришла. Ну, говорит, что к тебе. Беленькая, как снежинка, но глазки темненькие, и ресницы такие…
– Она что у тебя, мутант?
– Почему?
– искреннее удивление в глазах.
– Ты ресницы где-то в районе задницы показываешь. Сдается мне, ты не глазками ее любовался. Ладно, проводи ее в переговорную, это и правда ко мне.
– Будет сделано.
Ник вышел, а я глянула на часы. Да, быстро Вио добралась! А почему переговорная? Там сможем спокойно побеседовать, и не будем мешать остальным работать. Все важные бумаги-то в кабинете.
Глава 37.
Когда я вошла в переговорную, Вио сидела там, как ученица за партой и встретила меня настороженным взглядом. От этого я сразу задала дежурный в последнее время вопрос:
– Что-то случилось?
– Нет, ничего, просто…
Вио запнулась, а я уже подавила зародившееся волнение и села в кресло напротив, небрежно вытянув ноги. Осталось только закурить, но я не курю, так что ограничилась расслабленной позой. Вио продолжала молчать, потупившись, так что я, наконец, не выдержала и спросила:
– Ты хотела поговорить о чем-то серьезном?
– Скорее личном.
– О чем же?
– Ты говорила, что твоя подруга, Инга, может мне помочь, как врач.
– Да. Она же сама это сказала.
– И может все рассказать о… процедуре?
– Даже если и нет, то сведет с теми, кто более сведущ.
– Это было бы реальным выходом для меня.
– Но, учти, Андре ни на что согласия не давал!
– я не могла не напомнить об этом.
– А ты… не могла бы его уговорить?
– Зачем?
– Ну…
– Вио, я никогда не мечтала стать сводней.
– Лео, пойми, у меня может просто не остаться выбора! Обещаю, ни я, ни плод этого договора, никогда не побеспокоим вас!
– Думаешь, я так этого боюсь?
– хмыкнула я.
– Мы с Андре вместе, так как нужны друг другу. Если это перестанет быть таковым… что ж, значит, на то воля богов.
– Тогда… я согласна на любых твоих и его условиях. Я сделаю, что угодно! Хочешь, я останусь
Сказано таким бесцветным голосом, что я пристально всмотрелась в лицо девушки. Неужели серьезно?
– И кто подтолкнул тебя к этой идее? Хотя я и так знаю, Августина.
– Нет. Она не позволила бы мне и думать о подобном.
– Но ты все-таки подумала.
– Я… да, - Вио вздохнула, вцепившись пальцами в край стола, словно это была последняя в ее жизни опора.
– И все-таки это не имеет смысла, ведь даже пойди я на такую сделку (что само по себе маловероятно), Августина поднимет вой до небес, и заставит тебя поступить в интересах табуна.
– Нет.
– С чего вдруг такая уверенность?
– Только мать вправе определять судьбу ребенка до момента его полного созревания. Это непреложный закон. Еще и поэтому никто не появился, когда мать Андре погибла - она никак не дала знать, что препоручает сына заботам кого-либо еще.
– Вам никто не говорил, что от слишком жестких и непоколебимых правил одни проблемы?
– Нет. Но, поверь, коли я решу, никто не посмеет вмешаться.
– Нет, Вио. Мне кажется, ты просто запуталась.
– Может и так, - вздохнула девушка, спрятав лицо в ладонях.
– Я бы на твоем месте послала всех к черту, - не сдержалась я, едва не хватив кулаком по столешнице.
– Не могу.
– Знаю. Долг и все такое. Но давай на секунду подумаем. Отрешись от всего этого: долга, Августины, табуна, и скажи, представь, если иначе сложно, что хочешь именно ты?
К чести Вио следует сказать, что она ответила не сразу, и правда задумавшись, потом проговорила:
– Свободы. Если честно, я во многом даже завидую Андре, что бы там не говорила Августина. Когда я стала созревать и это стало всем очевидно, меня сразу включили в процедуру подбора пары. Тут стало ясно, что кандидатуры для первого союза одна за другой мне не подходят. Августина нервничала, а я, если честно, была даже рада, хотя и не стремилась это показывать.
– Со свету бы сжили?
– Нет, но не поняли бы и на упреки не скупились.
– Тоже мало радости.
– Ага. А потом выяснилось, что у меня идеальное совпадение только с двумя кандидатами.
– Значит, есть второй?
– Считай, что нет. Он отверженный, черный единорог, причем родился таким. К тому же неизвестно где. Мы только чувствуем, что он жив.
– А в чем разница между белым и черным?
– Черные - отступники, погрязшие в крови, а то и рабы страстей. Иметь детей от таких считается недостойным. Их очень мало.
– А белый может стать черным?
– Да, если совершит нечто ужасное. И будет носить этот цвет как клеймо до конца жизни. Понимаешь, почему окончательное решение было принято в пользу Андре? Но мы все равно столкнулись с трудностями, которые я должно преодолеть.